Шон Леви: «Я сделал все возможное, чтобы снять фильм, в который не жалко вложить все свое сердце»

7 октября 2011 года на экраны выходит фильм «Живая сталь» (дистрибьютор – компания WDSSPR), официальная премьера которого с участием исполнителя главной роли Хью Джекмана и режиссера Шона Леви состоялась месяцем ранее. Во время визита создателей ленты в Москву корреспондент портала ПрофиСинема.ру попал в число избранных представителей прессы, которым удалось лично пообщаться с Леви и Джекманом. Предлагаем вашему вниманию эксклюзивное интервью, которое режиссер (а по совместительству еще и продюсер) Шон Леви дал нашему порталу. Он поделился интересными подробностями о создании ленты, концептуальных соображениях, которые легли в основу картины, рассказал о зрительском восприятии ключевых сцен фильма, а также ответил на вопрос, на который обычно не дает ответа.


Корреспондент:
Расскажите о том, какое место в Вашей карьере занимает «Живая сталь». Это первая Ваша работа данного жанра, все остальные ваши полнометражные картины тяготели к комедии: романтической, семейной и т.д. Вы решили отойти от основного пути?

Шон Леви:
Я никогда не ставил перед собой задачу снимать только комедии. Так уж вышло, что я добился первоначального успеха именно на ниве комедийного жанра, и затем раз за разом подтверждал свой статус успешного комедийного режиссера. Но при этом ни один из моих любимых фильмов не является комедией. Мне нравятся драмы, фильмы о сложных характерах, спортивные картины. Я как раз занимался монтажом своей предыдущей работы «Безумное свидание», когда мне позвонил Стивен Спилберг и предложил заняться проектом «Живая сталь». Он спросил, интересно ли это мне, и отметил, что считает меня подходящим кандидатом на режиссерское кресло. Я был шокирован и поражен, потому что не мог понять, что такого интересного Стивен и его партнер Стейси Снайдер заметили в моих предыдущих работах. Оказалось, они поняли – я могу снять фильм о роботах с огромным сердцем, и это было как раз тем, что мне безумно хотелось сделать. И я ответил Стивену: «Если ты хочешь, чтобы этот фильм был просто красивым и зрелищным, то для этого есть еще 15 режиссеров, которые прекрасно справятся с поставленной задачей, а мне нужно нечто большее. Я хочу сделать не только визуально впечатляющий, но еще и цепляющий за душу фильм». И оказалось, это именно то, что ему было нужно. Получается, мне пришлось ждать 7 или 8 фильмов, прежде чем мне представилась возможность сделать такую картину, и я сделал все возможное, чтобы снять фильм, в который не жалко вложить все свое сердце.

Корреспондент:
А в чем же основное отличие «Живой стали» от других фильмов о боксе?

Шон Леви:
Во многом «Живая сталь» напоминает другие фильмы о боксе, потому что все ленты этого такого рода построены схожим образом. Все они рассказывают о неудачнике, пробивающемся к вершине, и все картины данной тематики имеют четкую и простую структуру: у героя лишь два варианта – он либо сдается и проигрывает, либо собирает волю в кулак и добивается победы. Но, несмотря на кажущуюся простоту, это не мешает данным фильмам эмоционально вовлекать аудиторию в происходящее на экране. В «Живой стали» все это есть, но нашей ленте присуща и специфическая черта – размах, невиданный ранее уровень зрелищности и многовариантность форм насилия. Это стало возможно благодаря роботам и визуальным эффектам.


Корреспондент:
Благодаря отсутствию крови в кадре создается ощущение, что перед нами какая-то особая форма насилия – несмотря на то, что сцены боев роботов не поражают своей беспощадностью, на более глубоком уровне действуют едва ли не сильнее, чем открытая демонстрация вываливающихся кишок и разбрызгивающихся мозгов.

Шон Леви:
Да, и многие женщины, посмотревшие фильм, говорили, что он более комфортен для восприятия, нежели другие фильмы о боксе, потому что там нет настоящей человеческой крови, и им легче смотреть на сцены боев. Но это не снижает градус эмоционального воздействия, поскольку борьба продолжается, но не в той форме, к которой они привыкли, и зрители, хоть и не закрывают глаза руками, переживают ничуть не меньше.

Корреспондент:
В итоге сидишь и ерзаешь в кресле, сжимая кулаки, словно ты сам стоишь на ринге.

Шон Леви:
Именно! На одном из показов Хью сказал мне: «Обрати внимание на зрителей, как они движутся в креслах, они настолько вовлекаются в действие, что сами чувствуют себя боксерами». И когда Атом отправляет в нокаут Твин Ситиз, робота с двумя головами (речь идет о первом бое Атома в высшей лиге), то это один из моментов, когда зрители реагируют наиболее остро. И я считаю это своей режиссерской удачей, ведь я добился именно того эффекта, на который рассчитывал. Еще один любопытный момент мы наблюдаем в финале, когда герой Хью руководит Атомом на ринге, используя функцию тени. До определенного момента он поддается Зевсу. Это очень важный момент, так как есть промежуток времени, когда герой должен претерпевать унижение и терпеть побои, не отвечая на них, и это необходимо с концептуальной точки зрения, поскольку погружает зрителей в состояние ожидания, и им не терпится дождаться момента, когда герой поднимется и нанесет ответный удар. В данном случае я усиливал этот момент – сын главного героя восклицает: «Сделай что-нибудь! Дерись! Дай ему отпор!» А Хью выжидает нужный момент, отвечая: «Не сейчас. Не сейчас». И вот когда напряжение нарастает до предела, он говорит: «Все, сейчас», - и начинает атаку. И это потрясающе воздействует на публику, я сам обожаю этот момент. Мне хотелось предложить зрителям такой спортивный фильм, который можно пересматривать снова и снова.

Корреспондент:
Расскажите об эволюции бокса в фильме. Насколько обоснованы утверждения о том, что люди утратили интерес к этому виду спорта из-за того, что им стало мало демонстрируемого насилия?

Шон Леви:
Что самое интересное, ситуация, описанная в нашем фильме, не взята с потолка. Мы в реальной жизни уже сейчас наблюдаем следующую тенденцию: бокс для зрителя становится все менее привлекательным видом спорта. В картине герой Хью Джекмана говорит, что когда людям стало скучно, потому что человеческое тело имеет свои ограничения, на ринг вышли роботы, обладающие гораздо большими возможностями. Так что это был новый виток потаканию жажды зрелища.


Корреспондент:
Действие картины происходит в ближайшем будущем. В отличие от многих лент, где использован этот прием, если не упоминать время действия, то зритель может и не заподозрить, что события происходят в 2020 году. Вы намеренно отказались от явных примет времени и футуристических элементов? Даже телефон героя Хью Джекмана почти ничем не отличается от современных телефонов, которые продаются в любом магазине.

Шон Леви:
Да, я прибегнул к этому намеренно. Вы знаете, есть огромное количество фильмов, действие которых происходит в будущем, и в них чувствуется некая дистанцированность от сегодняшнего дня. А я знал, что этот фильм должен трогать людей, быть им близким и понятным, так что мне было важно, чтобы будущее выглядело знакомым. Я хотел подтолкнуть зрителей сосредоточиться на смысле фильма, а не отвлекаться на замечания: «Вау! Будущее! Смотри, какая машинка. А вот этот телефон – правда, круто?» Я избегал акцентирования на времени действия специально. Эстетика ленты такова, что она в чем-то напоминает ретро и отсылает к классическому американскому образу жизни. Это было принципиальное решение: сделать будущее с некоторым привнесением технических атрибутов, но эстетически близкое к современности.

Корреспондент:
Мне кажется, это решение привело к еще одному любопытному результату: гаджеты и технические новинки не привлекают к себе внимания, тем самым выставляют на первый план роботов – главные фишки фильма.

Шон Леви:
И это действительно так. Чего мне хотелось добиться – показать эволюцию нового вида спорта, задействующего более развитые технологии.


Корреспондент:
Скажите, а с чем было связано решение провести премьеру «Живой стали» в России за месяц до выхода фильма в прокат – с плотным графиком пресс-мероприятий, или же оно обусловлено иными соображениями?

Шон Леви:
Конечно, все это связано с напряженным графиком. Мы с Хью прекрасно понимаем необходимость продвижения картины на международные рынки, что подразумевает также промо-тур и общение с иностранной прессой и фанатами, поэтому мы оба заинтересованы в том, чтобы обеспечить картине хорошую прокатную судьбу. Для этого необходимо посетить множество стран. Теоретически мы могли бы приехать в Россию как раз перед выходом фильма в прокат, но расписание выстроилось таким образом, что физически это невозможно. Так что мы решили, что будет лучше, если мы навестим вашу страну заранее, чем не приедем сюда вовсе. Нам важно, чтобы люди знали о фильме до его выхода на экраны, и чтобы они приблизительно представляли, что их ждет в кинотеатре, какого рода зрелище они увидят.

Корреспондент:
Но тут возникает некоторое противоречие между ожиданиями и конечным результатом. Если сравнивать трейлер к картине и сам фильм, то они отличаются друг от друга в том смысле, что трейлер не дает исчерпывающего представления о фильме. Когда смотришь промо-материалы, то складывается впечатление, что тебе предстоит увидеть фантастический экшн, главной составляющей которого будут бои роботов. Но после просмотра фильма понимаешь, что картина гораздо глубже – это не просто спортивная драма с элементами футуристики, но еще – может, даже в большей степени, чем первое – пронзительная человеческая история об отношениях между отцом и сыном. В итоге приходишь к выводу, что рекламные материалы в некотором роде обедняют содержание фильма и создают ложные ожидания. А как Вам кажется, насколько адекватно выстроена кампания по продвижению фильма?

Шон Леви:
Вообще-то в определенной степени вы правы, ведь «Живая сталь» - очень сложный фильм с точки зрения продвижения, поскольку он включает в себя множество разнородных элементов (сюда входят экшн, острые эмоции, спорт, отношения между отцом и сыном), и существует опасность продемонстрировать их все помаленьку и оставить у зрителя в голове ощущение каши. Да и в принципе невозможно уместить все это в трейлер – все интересные моменты туда просто не поместятся потому, что их слишком много для хронометража ролика в пару минут. Поэтому первое, что мы решили акцентировать в трейлере – это спорт, акцент на боях роботов. По своему опыту я знаю, что если покажешь много эмоций слишком рано, когда зритель к этому еще не подготовлен, то в первую очередь потеряешь интерес одной их самых важных прослоек аудитории – мальчиков-тинейджеров. Поэтому прежде всего нужно было продемонстрировать, что фильм являет собой превосходное зрелище, и заставить аудиторию ждать этого зрелища. Что же касается эмоциональной составляющей, то она должна раскрываться позднее, и быть в какой-то мере открытием для аудитории. Мне никогда не нравились фильмы, самые интересные моменты которых вошли  трейлер, после их просмотра чувствуешь себя обманутым. Зачем, спрашивается, я потратил два часа на то, что уже посмотрел за три минуты? Зачем смотреть сам фильм, если ролик дает полное и исчерпывающее представление о нем? Я сам раньше снимал ролики и знаю, насколько легко впасть в этот соблазн и сделать такой ролик, но в итоге это только вредит фильму. Трейлер не должен быть уменьшенной моделью ленты, он должен лишь намекать на ключевые моменты и смысл, но не раскрывать их целиком, чтобы оставалась недосказаность и тайна, ведущая к желанию зрителя ее раскрыть, а для этого публике придется пойти в кинотеатр и посмотреть фильм. Плюс к этому, я не хочу, чтобы зрители после просмотра выходили разочарованными. Не нужно пытаться их обмануть, это вредит в первую очередь тебе самому и фильму, который ты снял, негативно отражаясь на сарафане. Более того, не следует забывать о том, что обычно самые привлекательные моменты в трейлере – это куски, взятые из экшн-сцен (например, то, как движется герой Хью, а робот отзеркаливает его движения). Но с фильмом все обстоит иначе. Самые сильные моменты в картине – это не экшн, а моменты пикового значения эмоций.


Корреспондент:
И при просмотре «Живой стали» это прослеживается очень четко. Более того, лично для меня ключевым словом, которым я могу описать свои впечатления от фильма, будет «трогательный», что на первый взгляд не вяжется с экшеном, который также присутствует в картине. Но это мое личное восприятие. Какой же реакции Вы ожидали от публики? Как бы Вам хотелось, чтобы реагировали зрители?

Шон Леви:
Могу вам сказать, что на данный момент мы показали фильм примерно двум тысячам людей в США, также у нас прошла премьера в Париже, и такая реакция, как у вас, встречается чаще всего. Где бы мы ни показывали картину, после того, как в зале загорается свет, люди выглядят в этот момент смущенными, некоторые пытаются скрыть, что прослезились. Причем это характерно не только для женщин, для мужчин тоже, даже для тех, по внешнему виду которых не скажешь, что они способны расплакаться, а уж тем более от фильма. Я рад, что у меня получился трогательный фильм, и я доволен, что первое, на что обращают внимание зрители после просмотра, не связано с экшеном. Огромную лепту в это внесли и исполнители главных ролей. Всем очень нравится актер, сыгравший Макса, - Дакота Гойо. И что еще интересно, люди очень сопереживают роботу, они любят Атома!  Когда у нас были тестовые показы в США, то зрителям предлагали оценить персонажей, указав, кто из них понравился больше всего. Обычно бывает так: главная звезда фильма набирает 80%, остальным достается в лучшем случае 10-15%. Но что получилось в данном случае: Хью, Дакота и Атом (робот) получили один и тот же рейтинг. Представляете, робот вызвал столь же сильный эмоциональный отклик, что и «живые» персонажи. Мне кажется, это произошло потому, что я сделал все возможное, чтобы наделить его личностью, присвоить ему человеческие качества.

Корреспонтент:
Так в итоге и вышло – он воспринимается, как живой…

Шон Леви:
Да, и это несмотря на то, что он не говорит и ничего не делает сам по себе.

Корреспондент:
А как насчет той сцены, где кажется, что он поворачивает голову?

Шон Леви:
Та сцена в зеркале! Боже, меня все об этом спрашивают (смеется). Но я не могу вам раскрыть этот секрет. Эта сцена очень интригует, но это как раз та реакция, которой я добивался. Я хотел, чтобы публика гадала, в самом ли деле он повернул голову или это лишь оптическая иллюзия, чтобы зрители обсуждали этот момент и приводили свои доводы «за» и «против». То, что привлекает зрителей в Атоме, – это его двойственность. Впрямую об этом в фильме не сказано, но в определенный момент публика начинает гадать: а что, если у него есть душа? Если я отвечу, то разрушу тайну. Магия состоит в том, чтобы создать повод для размышлений, сконструировать сцену или событие так, чтобы его нельзя было трактовать однозначно. Интересно то, что несет в себе несколько интерпретаций, иногда взаимоисключающих друг друга. Зрители – это же не стадо баранов, которых нужно кормить предварительно разжеванной пищей. Они будут по-настоящему ценить тот фильм, который заставит их поработать мозгами, расшевелит, заставив вложить в него определенные эмоциональные и  интеллектуальные усилия. Только после этого увиденное на экране приобретает для публики символическую ценность, потому что она не может так просто выбросить увиденное из головы. Кажется, будто фильм уже закончился, но это иллюзия – он не закончится до тех пор, пока зритель не перестанет о нем думать, проигрывая картины у себя в голове, и давая им свою оценку. Нужно провоцировать зрителя на то, чтобы он искал ответы, но для этого надо задавать ему правильные вопросы.

***
На последний вопрос Шон все же дал ответ, но уже на следующий день после интервью, в рамках круглого стола, и довольно специфическим образом. Я повторила свой вопрос, подчеркнув, что меня будет мучить бессонница до тех пор, пока я точно не буду знать, наделил ли создатель фильма Атома душой, и попросила не отвечать на него способом, который можно зафиксировать на диктофон, а просто кивнуть в случае согласия или помотать головой из стороны в сторону в случае отрицания. Но режиссер все же начал с того, что рассказал о том, как снималась сцена с технической точки зрения:
«Ох, как же мне не хочется этого делать, но для вас, так и быть, раскрою некоторые детали. Если внимательно смотреть эту сцену, один из пяти кадриков, составляющих тот кадр, где кажется, что Атом двигает своей головой, действительно находится в движении, но о-о-чень медленном. На самом деле, я даже специально замедлял его на этапе постпродакшн, и когда я смотрю эту сцену сейчас, то иногда сам не могу понять, считывается это движение или нет. Оно действительно еле уловимо, и воздействует скорее на бессознательное. Но это что касается технических деталей. Если же затрагивать область замысла и говорить о том, вкладывал ли я в это едва уловимое движение головы мысль о том, что Атом наделен душой, то этого я вам сказать не могу, но если бы вы спросили, я бы ответил, что…»
И тут Шон заговорщически улыбнулся и сделал движение головой, расшифровать смысл которого было куда проще, чем у экранного робота, - оно было четким и однозначно интерпретируемым. Однако, что же конкретно оно означало, раскрывать все же не буду. В этом мистер Леви прав – должна быть в фильме какая-то неразгаданность, а если зритель и получит ответы, то только те, которые родятся в его голове как результат его собственных размышлений о фильме.