Хоаким Лафосс: «Режиссер должен быть всегда свободен»

С 18 по 21 января 2013 года в Париже состоялось знаковое мероприятие «Рандеву с французским кино». В 15 раз ЮНИФРАНС/ UniFrance - организация, отвечающая за продвижение французского кино во всем мире, организовала приезд дистрибьюторов и кинообозревателей в столицу Франции. Каждый день было не менее 5–6 насыщенных встреч, «круглых столов», пресс-конференций. Предлагаем вашему вниманию интервью с Хоакимом Лафоссом, режиссером фильма «После любви».

Вита Рамм:
Во время написания сценария Вы общались с Женевьевой Лермитт?

Хоаким Лафосс:
Нет. Бывает такие истории, которые ловят тебя сами. Матье Рейнарт, Томас Бидегайн и я решили, что мы не будем писать историю с документальными подробностями. Тех фактов, что печатались в бельгийских газетах или показывались по нашим телеканалам, уже было достаточно, чтобы мы могли сочинять собственную историю и быть свободными. Мы ведь не знаем, что там случилось на самом деле. И никто не знает. Мы с Матье и Томасом решили, что не будем делать из героини монстра. И очень важно помнить о том, что кино – это не реальная жизнь. И – повторюсь – режиссер должен быть всегда свободен.

Вита Рамм:
Пока Вы работали над сценарием и затем над фильмом, Вы пытались найти ответ на вопрос – что такое семья?

Хоаким Лафосс:
Хороший вопрос. Я могу сказать, что семья – основа всего. Именно в семье дети на собственном опыте познают демократию и диктатуру, и границу между этими базовыми понятиями. Но если в семье нарушен баланс, то атмосфера может сгущаться и только профессионалы могут как-то спасать положение. В моем фильме ад построен только на позитивных желаниях Андре, но ведь именно добрые желания и становятся злом.


Вита Рамм
Профессионалы?

Хоаким Лафосс:
Да, психоаналитики, психологи. Я верю в профессиональную помощь. И сам не раз прибегал к ней. В Бельгии у многих есть свои персональные психоаналитики.

Вита Рамм:
Я до сих пор под впечатлением эпизода, когда Мюриэль ведет машину и подпевает «Femmes je vous aime». Эмили Декьенн играет фантастически точно во всех эпизодах, но в этом столько перемен состояния героини.

Хоаким Лафосс:
Я потрясен не менее. И очень рад, что именно Эмили снималась в моем фильме. Я ее запомнил еще в 1999 году, когда она получала награду в Канне за игру в фильме братьев Дарденнов «Розетта». Я тогда учился в киношколе и понимал, что работать с таким талантом – особенное творческое счастье. Актриса, которая может так обогатить любой персонаж – уникальное явление. Мы сняли шесть дублей эпизода, о котором вы говорите. И каждый раз Эмили показывала высший пилотаж соединения актерского мастерства и характера Мюриэль.

Вита Рамм:
Во время просмотра я думала не только о семейных проблемах, но и общественных. Например, о том, какую ответственность несет врач Андре, усыновляя мальчика из Северной Африки, из Марокко и воспитывая его в европейской традиции.

Хоаким Лафосс:
Колониальный подтекст если и проявляется, то скорей это уже ваше личное восприятие истории. У меня цели делать обобщения вовсе не было. Но вы правы в том, что существует разность культур, и проблема в том, насколько люди открыты друг для друга.

Вита Рамм:
Бельгия – маленькая страна. Вам не тесно, например, рядом с братьями Дарденнами? Они не давят, не требуют финансировать их проекты в первую очередь?

Хоаким Лафосс:
Нет, не требуют (смеется), у нас это невозможно. Все кинематографисты братьям Дарденнам благодарны и всегда радуются их успеху. Они служат хорошим ориентиром для чиновников, которые стали думать про остальных: «О! Еще один режиссер! А вдруг и он столь талантлив, как братья Дарденны? Надо и ему помочь с финансированием». Так бельгийское государство решило увеличить вклад в национальный кинематограф.