Информационный портал
для профессионалов кинобизнеса
Реклама
23 мая 2008 00:00

Сергей Мирошниченко: "Я и своим студентам помогаю первые три года, а дальше они должны меня учить"

Сергей Мирошниченко: "Я и своим студентам помогаю первые три года, а дальше они должны меня учить"

Совсем скоро отечественный кинематограф пополнится дипломированными режиссерами. Наш корреспондент встретился с Сергеем Валентиновичем Мирошниченко - педагогом ВГИК. В июне этого года режиссер-документалист выпускает курс молодых художников-неигровиков. Поэтому разговор с Сергеем Валентиновичем получился больше об этом.

Корреспондент
Вы выпускаете в этом году мастерскую во ВГИКе, как Вы считаете, каково будущее Ваших студентов? Они будут покорять фестивальные орбиты, снимать клипы или что их ожидает?

Сергей Мирошниченко
Я думаю, самое главное, что они не будут скучать, они будут работать, я уверен в этом. И они будут делать то, что дает им возможность оставаться в профессии, и я вообще считаю, что режиссер должен уметь все делать. Они не только должны клипы снимать, кино делать, а они должны делать иногда, если нужно, и телевизионные фильмы. Может быть, будут и игровые делать. Поэтому я точно знаю, что мои студенты не будут тоскливо скучать и созерцать, переживать. Они точно будут работать.
Вообще мир кино – это очень большая конкуренция, поэтому одна из составляющих режиссуры – это воля. И если у человека нет воли сейчас, в наше время… Это не советская система, когда тебя выпустили, и потом очень долго заставляют снимать картину. Тебе помогают, ты переснимаешь, тебе снимают, и все условия создают, и ждут тебя... Хотя и тогда была конкуренция. Но теперь нужно иметь большую волю, чтобы зацепиться вообще за кинопроцесс. Ведь мы же не обещаем нашим студентам, что они обязательно будут режиссерами. Они получают высшее гуманитарное образование, и могут применить свои знания в разных сферах. В конце концов, режиссеры могут быть и киноведами – это не самая плохая профессия, замечательная. И если они получили общие знания о кино, они могут вполне заниматься и хорошей киноведческой деятельностью. Но режиссура подразумевает именно очень сильную активность и желание пробиться. А на твоей дороге будут стоять препятствия. Вот я учил своих студентов, что кроме таланта в профессии нужно еще уметь пробиваться. Те, кто не пробьются – это уже их личная беда. Хотя я обычно своим студентам помогаю три раза: знаете, как в сказке – три желания. Вот я обязательно исполняю эти три желания. Я ему помогаю, допустим, пробиться, получить первую картину, возможность на телевидении или на чьей-то студии что-то сделать. На четвертый я уже считаю, что они уже мне должны помогать. У меня такая позиция.

Корреспондент
Какие темы дипломных работ у Ваших студентов, что сейчас волнует молодых документалистов?

Сергей Мирошниченко
Вы знаете, я сторонник того, чтобы кино делалось о социальных проблемах. Чтобы произведения были и художественными, и искусство было, но чтобы там обязательно присутствовал социально активный художник. Это достаточно трудно сейчас – уговорить молодых людей заниматься этим, потому что такая есть отстраненность общая, и большую часть времени, особенно, когда они воспитывались, превалировала некая общая гламурность. Она, на мой взгляд, и сказалась на том, что мы практически не участвуем в международных фестивалях ни в игровом, ни в документальном кино, за исключением старшего поколения. Но мои многие ребята сделали работы очень остросоциальные.
Я бы, например, снимал много на тему экологии. Мы совершенно прекратили снимать об этом, и у нас безобразное отношение к собственной земле. Я бы снимал, что у нас сейчас 1 миллион человек умирает в год, вернее, людей в стране становится меньше на миллион каждый год. Я считаю, что это очень серьезная проблема, и все остальные просто бессмысленно решать в дальнейшем, если эту не решишь. Можно взять человека отдельного, и через него показывать все эти проблемы. Но об этом надо думать. Вообще художник должен думать. Я бы снимал о тяжелом положении тех людей, которые, честно работая, живут на скромные деньги. И много таких людей – не пьяниц, не бичей, не алкоголиков, не деградантов, людей порядочных, честных, которые работают и получают очень мало денег. И мои студенты откликаются, иногда они берут темы такие. У меня есть работы на тему и военную, и есть антропологические фильмы-исследования целых народов, я очень доволен. Есть несколько работ, которые, я думаю, будут лидерами следующего года в документальном кино.

Корреспондент
Принято считать, что документалистика у нас сейчас не очень востребована, но при этом в Вашу мастерскую во ВГИКе конкурс был не меньше, чем в игровую. Вы считаете, что это признак того, что документалистика поднимается?

Сергей Мирошниченко
Или это то, что все хотят заниматься игровым кино, и хотят полегче взять мастерскую, и туда поступить. Но на самом деле, если говорить конкретно о моей мастерской, я думаю, что здесь есть люди, которые хотят сами себя перехитрить, и хотят поступить в документальную мастерскую, чтобы потом перейти в игровое кино – есть такие люди. И такой процент – он, наверное, треть составляет от студентов. Но это ошибка! Я им сразу, когда встречаемся перед экзаменами, говорю, что я буду учить документальному кино, и это совершенно другое. И самое удивительное, что люди, которые приходят даже учиться игровому кино (вот я вместе с Эшпаем вел мастерскую), но я могу научить любить документальное кино так, что люди начинают любить его больше, чем любой другой вид искусства. В нем есть свежесть и естественность. Это не клишированная драматургия, это фантастически живой человек, он чаще бывает гораздо интереснее, чем актер, если он – открытый человек, неожиданный. Я всегда говорил о том, что в документальном кино мы берем живую жизнь, и превращаем ее в кристалл, мы ее собираем в кристалл, как бы умерщвляем ее. А в игровом кино – это реанимация. Это когда Лазаря поднимают из могилы – вот это совсем другое – оживлять мертвое. Это два разных вида искусства, прямо противоположные, и поэтому человек, которому понравится брать мир и превращать его в структуру, он, как Вам сказать, ему очень тяжело будет заниматься игровым кино. На примере мастерской Эшпая, где мы с Андреем преподавали: он – интересный педагог, но часть студентов просто ушли в документальное кино и сделали замечательные документальные картины. Хотя, я считаю, нужно научиться пользоваться двумя инструментами – и тем, и другим, но только надо точно знать и понимать, что ты делаешь. Так вот, в мою мастерскую еще придет часть людей, которые слышали мою фамилию, что-то видели из моих работ. Обязательно будут такие люди. И кроме этого, придет часть людей, которые занимаются уже документалистикой, у которых склонность к этому. Они придут получить образование режиссера-документалиста. Многие из них, увы, не видели настоящего документального кино, они видели то документальное кино, которое по телевидению показывают. Документальное кино очень многоцветное, такое же, как и игровое в жанровом отношении. Поэтому студентам приходится все заново начинать рассказывать. Это открытие новой страны, неведомой для них, – это потрясение, которое им приносит огромную радость. Они испытывают первые год-полтора просто счастье от общения с настоящим документальным кино. Потом понимают, что его тяжело снимать, а потом понимают, что нужно там еще иметь и другое сердце, степень совести другую. Так что, я считаю, что в игровом бессовестному человеку можно работать, и можно создавать выдающиеся произведения, а в документальном кино очень трудно и даже очень опасно для человечества в целом, так как вы вторгаетесь в жизнь живого человека.

Корреспондент
Из работы со своей первой мастерской Вы сделали какие-то выводы о том, как следует работать?

Сергей Мирошниченко
Сделал.Я удвоил, я даже бы сказал, удесятерил количество заданий. Я просто понял, что люди должны очень много работать, чтобы научиться пользоваться своим инструментом. Я задаю такое количество заданий, что у них, думаю, не остается времени ни на что остальное. А тем я не давал этой возможности, не загружал их, и это была ошибка, я потерял несколько талантливых ребят. И еще у меня на первом курсе конкурса не было. Было такое время лет 10 лет назад, когда людям доехать до Москвы было огромной проблемой, и поэтому весь курс состоял из москвичей. Конкурс, по-моему, был 1,3-1,5. Выбрать было практически не из кого. А в нынешнюю мастерскую был очень большой конкурс. Жалко было от некоторых людей отказываться. И иногда я думаю, что ошибочно отказался. Вот были просто ребята, которые потом на других курсах хорошо пошли, когда на следующий год поступили. Но основное, что я понял: следующий у меня будет курс, и они будут точно также, даже еще больше работать. Я даже изменил программу таким образом, чтобы у них практики не было после третьего курса. Потому что эта практика значит, что люди уже не возвращаются во ВГИК совсем. Доучат теорию до предела, и только потом уйдут на практику.

Корреспондент
Вы набираете в основном молодых студентов после школы?

Сергей Мирошниченко
Нет, я беру три поколения обычно: после школы где-то процентов 40 всегда как основу, затем людей, которым по 21-22 года и взрослых, в районе 25-27 лет. Вообще у меня небольшая группа, но в ней я стараюсь собрать людей особо выдающихся, одаренных. Те, кто старше, уже хотят зарабатывать деньги. Как ни странно, они сами перестают учиться где-то на курсе втором-третьем. Они начинают просто активно зарабатывать деньги потому, что это тот возраст, когда какие-то материальные ценности начинают выходить на первый план. У нас этого не было. У нашего поколения было немножко все по-другому построено. Был силен культ художника, который живет достаточно скромно. Сейчас этого нет, считается, что сейчас культ достатка, и поэтому люди не выдерживают в старшем возрасте. У меня было несколько студентов таких, они уходят зарабатывать, как раз снимают клипы, снимают какие-то передачи, и так постепенно перестают быть художниками.

Корреспондент
В целом, Вы считаете, что документальное кино – это вид искусства или это жанр публицистики?

Сергей Мирошниченко
Раньше было такое: делилось на документальное кино и художественное. На мой взгляд, есть художественное и нехудожественное кино. И в игровом кино есть много просто поделок, которые художественными назвать никак нельзя. Если говорить с точки зрения искусства – есть вещи, которые сделаны по всем правилам искусства, и воздействие абсолютно такое же, как и у любого, допустим, спектакля или как у игрового фильма: человек переживает катарсис, плачет, он в раздумье. Я думаю, что более того, инструментами, которыми сейчас владеет документалист, так как технический прогресс дал ему возможность пользоваться легкими камерами, очень хорошим звуком, с изображением – ему легче, меньше света надо, и он сейчас может получить просто потрясающие экземпляры документального кино. Но надо не путать документальное кино с home-видео. У нас сейчас есть часть целого направления в документальном кино, которое близко к home-видео, т.е. там безыскусность, нет изображения, нет композиции, монтажа, монтажных фраз, и даже есть целая теория о том, что этого вообще не надо. Так можно, в общем, доработаться до того, что снятое на мобильный телефон документальное кино и будет самым лучшим. И возникает такой взгляд на документальное кино, что чем ниже, пошлее и грязнее ты снимешь материал, тем это ценнее с точки зрения документа. Я был в Лейпциге, и там один прекрасный датский критик сказал мне: «Скажи, Сергей, когда закончится период, эпоха, когда вы с ящиком водки перестанете выезжать в деревню и снимать там пьяных и несчастных крестьян собственной страны, и выдавать это за реальность?» Вот этот период, я думаю, скоро закончится, потому что эта ветвь – она абсолютно сухая. Она развивается уже криво, косо и неинтересно. Из-за этого мы вылетели из многих фестивалей. И в последнее время у нас нет такого серьезного фестивального бренда за рубежом. Но мои ребята-студенты снимают и на кинопленку, поднимают темы серьезные, хорошие. Интересные совершенно работы. Я верю в них, что они не будут снимать такое кино.

Корреспондент
В театре сейчас Театр.Doc популярен, тоже так называемые документальные пьесы ставятся. Вы, как документалист, к этому как относитесь?

Сергей Мирошниченко
Вы имеете в виду именно Кинотеатр.doc? Я знаком с этими людьми, они сами неглупые люди, два человека – Синев и Фадеев. Вот они как раз и посчитали, что так как нет якобы никакой правды в документальном кино, то нужно правду искать в бытовом изображении жизни человека. И вот эта бытовая жизнь, бытовуха, как правило, сопровождающаяся огромным количеством нецензурной брани, она в избытке пропагандировалась и использовалась какое-то время. Но они сами сейчас взрослеют, и они сами понимают, мне так кажется, что этому направлению есть предел, нет развития в дальнейшем.
Мне сейчас очень много пришло зарубежных картин, я отбираю на фестиваль. Вы знаете, такое впечатление, что за рубежом живут люди-небожители. Они снимают блестящие фильмы, у них блестящая композиция, замечательные темы. Они могут снимать про Филиппа Гласса, и это – кино, это не просто какая-то передача. Это кино про жизнь. Они могут снимать про войну или Пэтти Смит. Зарубежные режиссеры едут к людям, которые воюют, живут с ними, снимают их внутренний мир, почему они воюют. У нас ребята не хотят рисковать, они здесь вот, по периметру где-то ходят и снимают каких-то своих дальних родственников, друзей. И вот это направление – Doc,– оно, на мой взгляд, какое-то слабое. Это направление может умереть, оно может не выздороветь, если люди не выздоровеют умственно, если они не поймут, что надо развиваться именно кинематографически. Существует такое понятие как образ, кинообраз, и он в документальном кино точно так же присутствует, как и в игровом. А если его нет, то это бытовуха. Это такой, знаете, советский кинематограф со знаком «минус», вот и все. Там воспевали, а здесь просто грязь показывают, но суть одна.

Корреспондент
Актеры обычно очень любят рассказывать, что это ужасная профессия, своим детям они ее ни в коем случае не желают. А Вы как режиссер одобряете выбор профессии Вашей старшей дочери, которая тоже снимает документальное кино?

Сергей Мирошниченко
Я бы так сказал: я одобряю выбор. Во-первых, я никогда не был рад, что мои дети пошли в эту область, но режиссер документального кино женщина – я считаю, что эта профессия для нее очень удачная. И я видел сейчас, и многократно вижу, что женщины в документальном кино даже лучше себя чувствуют, чем мужчины, потому что им легче войти в отношения с человеком. В них есть материнское начало, и больше любви к людям. Они очень ответственные, у них есть усидчивость, и у многих чувство ритма лучше развито, чем у мужчин. И поэтому у меня на курсе много женщин, которые делают хорошо кино. И потом, это маленькая группа из четырех–пяти человек, которой легко управлять. А вот младшая дочь, которая пошла делать игровое кино – я считаю, что это серьезное испытание для ее внутреннего мира, для психики. Управлять сотней алчущих денег людей, которые сейчас работают в кино только за деньги, включая актеров, звезд, которые просто ради денег готовы на все пойти – ужасная ситуация психологическая! Да это надо быть Вальтером Запашным, т.е. дрессировать, это зверинец просто натуральный. В свое время за Тарковским пошли актеры, и они там ждали его. Сейчас никакого великого режиссера никто ждать не будет, бабки давай! Я был против категорически, но мои дочери – свободные люди. У них был свободный выбор, и они пошли вопреки мнению отца. Ну, может быть, это иногда дает результаты хорошие. И моя дочь меня порадовала, она сделала отличную работу. Сейчас вторую заканчивает. Работает, правда, медленно, не быстро, но делает хорошо, на пленке кино – честное. Я бы такое не стал делать Но она по-другому уже мыслит, она ближе к динамичному, ближе к клиповому монтажу.Я так бы, наверное, не смог. Я даже не придумал бы так. Но главное, – я стараюсь, чтобы они сделали сами. Как получится, но сами. Посоветовать я два-три раза могу, как и своим студентам. Я и своим студентам помогаю в первые два с половиной, три года, а дальше, я считаю, они должны меня учить, если они талантливы. Я им за три года все отдаю, я их научу всему. А последние два года они должны меня удивлять.

Корреспондент
Будет ли в этом году на московском кинофестивале документальная программа?

Сергей Мирошниченко
Будет. И мы очень рады и благодарны Михалкову за это. Хотя это же не главное на нашем фестивале. Но, тем не менее, документальная программа будет очень интересная. На данный момент отобрано уже 14 картин. Среди них будут и обладатели Оскара, и будут победители фестиваля в Лейпциге, в Амстердаме. Это лидеры года. Есть картины очень и очень мощные, интересные. Я лично смотрю их с огромным интересом. Думаю, что, как обычно, у нас будет забит зал. Мне так сказали прокатчики в "Октябре", что именно в наш зал все билеты распродаются. У нас хороший, большой интерес к документальному кино. Поэтому заранее идите.
А всего планируется 16 картин. Еще от двух авторов мы ожидаем ответа, могут ли они прислать свои картины, или нет. Дело в том, что у нас нет конкурса, значит, нет и призового фонда. А сейчас документалисты стараются идти на фестивали, где есть большие призовые фонды. Они живут скромно, и поэтому основная их задача – выиграть какие-то призы и получить дополнительные возможности к существованию.

Реклама