Андрей Прошкин: «Я уже получил свой приз, просто попав в конкурсную программу нынешнего Кинотавра»

В рамках 20 Открытого Всероссийского кинофестиваля «Кинотавр» состоялся показ фильма «Миннесота». Картина, наряду с еще одиннадцатью лентами, участвовала в основном конкурсе фестиваля. Наш корреспондент встретился с режиссером фильма «Миннесота» Андреем Прошкиным и поговорил с ним о картине и ее дальнейшей судьбе, а также значении фестивальных призов.

Корреспондент:
Чем отличается новая картина «Миннесота» от Ваших предыдущих фильмов?

Андрей Прошкин:
Я вполне сознательно стремлюсь к тому, чтобы в каждой моей картине было что-то новое, в том числе и для меня. «Миннесота» отличается от моих предыдущих картин тем, как я ее делал, как работал с актером. В некоторых сценах я смотрел, как играют ребята, и зажмуривался, потому что хотелось закричать: «стоп, всё надо по-другому, всё не так». В этом смысле картина кардинально отличается от моих предыдущих фильмов, и мне было интересно попробовать такой способ человеческого существования. И полученный опыт для меня очень важен.
Моя картина – развернутая метафора. Сюжет строится чуть по другим законам, чем принято, и здесь пришлось многое придумывать. Сценарий ближе к прозаическому произведению, с ярко выраженным стилем. Мы искали способ перевода сценария в кино, и как нам кажется – нашли именно в работе с актером.
«Миннесота» отличается своим сущностно-формальным подходом. Но одновременно с тем, картина тематически абсолютно сочетается с моими предыдущими фильмами, этим она и была мне интересна.

Корреспондент:
Как Вы думаете, кому может быть интересен Ваш фильм?

Андрей Прошкин:
Думаю, тем людям, которым интересно кино, говорящее что-то о жизни; для которых фильм – не только чистое развлечение. Поскольку сейчас зачастую поход в кино – это лишь составляющее вечера: человек вышел в город, прошвырнулся в Торговом центре по магазинам, зашел в кино, а потом пошел ужинать. Для подобного времяпрепровождения, безусловно, «Миннесота» - картина той категории, что немного грузит, но она для тех, кто не против загрузиться. Фильм довольно тяжелый: и сама история, и жизнь, которую она показывает. Наверное, она не для каждого зрителя. Но я считаю, что наша картина – зрительская, поскольку она эмоциональная. Мне такое кино было бы интересно.

Корреспондент:
Почему Вы обратились к сценарию Александра Миндадзе?

Андрей Прошкин:
Во-первых, потому что мне понравился сценарий. А во-вторых, я всегда с огромным интересом и уважением относился к творчеству А.Миндадзе. Я даже помню юношеское обалдение от сценария «Плюмбум», который я прочел в журнале «Искусство кино», еще учась в школе. Сценарий мне безумно понравился. Он поразил меня странным сочетанием естественности, внешней бытовухи с общей условностью. И это та грань, на которой всегда, и особенно в последнее время, работает А.Миндадзе. Это очень интересно. Его сценарии отошли от чистого, нормального реализма. Они наполнены своеобразными метафорами.
Плюс, мне показалось, что главный конфликт в картине, сама история вообще очень глубокая и современная. Хотя мне говорили, что событийная часть сценария несовременна, это должно было происходить 5 или 10 лет назад.

Корреспондент:
Какое время действия картины?

Андрей Прошкин:
А время мы не очень конкретизировали. Скорее, это некая современность в широком смысле слова. Конечно, по событиям – это не сегодняшний день, особенно если смотреть хоккейную часть. Это некоторое время назад, но главный конфликт и человеческая история – всегда современны. Сразу скажу, что «Миннесота» - это не хоккейная картина.

Корреспондент:
Как Вы обратились к сценарию «Миннесоты»?

Андрей Прошкин:
Изначально Александр Миндадзе начинал работу над «Миннесотой» вместе с Александром Зельдовичем. Но что-то не сложилось. И года три назад А.Миндадзе позвонил мне и сказал: «В «Искусство кино» опубликован сценарий, прочти». Я прочел и сказал, что мне это интересно. Но потом была довольно долгая история: сценарий из одной конторы переходил в другую. Как только я узнал, что на ЦПШ есть возможность осуществления этого сценария, то просто позвонил им и сказал, что если бы проект состоялся, я бы был очень рад, и очень хотел бы делать эту картину.

Корреспондент:
Какое у Вас отношение к призам?

Андрей Прошкин:
Человека, который бы относился к призам плохо, я еще не встречал. А если такой человек есть, то он принципиально может не выставлять картину на конкурс. Поэтому призы – это замечательно и прекрасно. Но с другой стороны, приз – это мнение группы людей. Это люди достойные, насмотренные и серьезные, но, тем не менее, жюри – только узкая группа. Кому-то картина может не понравиться. Отсутствие приза – не повод сильно расстраиваться. Но что обидно, наличие и получение призов практически никак не влияет на прокат, и, в общем, на твою дальнейшую судьбу. Я получал призы за предыдущие картины, и не могу сказать, что это как-то сильно сказывалось. К сожалению, на сегодняшний день наша публика не очень обращает внимание на эти премии. Я даже не могу сказать, что это плохо. Это просто ситуация, которая сложилась, и я спокойно к ней отношусь.

Корреспондент:
Что для Вас значат фестивали?

Андрей Прошкин:
Фестиваль – это возможность показать картину, заявить о ней. И, безусловно, кино, которое, к сожалению, не может рассчитывать на широкий зрительский успех. Это происходит, в том числе и потому, что продюсер не считает необходимым серьезно вкладываться в рекламу. Я думаю, что если бы не было фестивалей, то количество людей, который слышали, что такой фильм вообще снят, было бы значительно меньше.
Я понимаю, что «Миннесота» - не блокбастер, и у картины, скорее всего, не будет глобального, широкого проката.

Корреспондент:
Что для Вас значит именно фестиваль «Кинотавр»?

Андрей Прошкин:
Я в принципе очень люблю «Кинотавр». Это всегда интересно: смотр если не всего, то, по крайней мере, 60-80% самого любопытного из того, что было снято за истекший год. Поэтому просто интересно там побывать, посмотреть картины, и в том числе прикинуть, насколько моя картина попадает в поток или идет в разрез.
Сочинский фестиваль – это возможность показать свою картину достаточно странной аудитории. Публику составляет большое количество сочинцев, обычных зрителей. Одновременно с тем на «Кинотавре» всегда много кинематографистов. Для меня ценна возможность показать фильм довольно большому количеству людей: и обычному, и взыскательному зрителю.
Плюс просмотр фильмов, общение с коллегами, товарищами… Мы вроде бы сталкиваемся в коридорах, но когда собираешься на фестиваль, то получается другое, спокойное общение.
И потом на «Кинотавтре» показывается много фильмов – по два показа в день,- и идет интенсивное обсуждение. Это просто интересно.

Корреспондент:
Вы принимаете участие в круглых столах?

Андрей Прошкин:
Когда я был в последний раз на «Кинотавре», а это было до «новой эры» И.Толстунова и А.Роднянского, насколько я понимаю, круглые столы были весьма специфические. Сейчас их роль возросла, раньше я не принимал в них участия, а сейчас – пока не знаю, может быть, и буду участвовать.

Корреспондент:
Как Вы настроены на общение с прессой?

Андрей Прошкин:
Во-первых, это часть работы. Во-вторых, это зависит от того, как пресса принимает картину. Если резко, в штыки, то, поскольку журналисты очень любят это продемонстрировать, общение с ними – малоприятное дело. Но, тем не менее, это входит в профессию. Если картина провоцирует на какой-то живой, сущностный разговор, то общение получается интересным. Это, в том числе, способ понять и увидеть реакцию на фильм.

Корреспондент:
Многие отмечают, что на «Кинотавре» тяжелый зал, Вам так не кажется?

Андрей Прошкин:
Бывает, что особенно на фестивальных показах, картина принимается залом с язвительным прищуром и настроением: «а ну-ка, что нам там сваяли?». Мне не очень нравится такой подход, но что делать? Любой зал – скептически или положительно настроенный, но полный, - лучше, чем пустой. Ведь зачастую картина, участвующая в «Кинотавре», сразу же и без какой-либо дальнейшей рекламы летом выпускается в прокат. Возможность увидеть реакцию большого зала на картину может больше и не представиться. Так что, какой бы зал ни был – интересно увидеть реакцию.

Корреспондент:
Вы обычно смотрите свою картину вместе с залом?

Андрей Прошкин:
Раньше я сбегал со своих просмотров. Потому что мне свое кино вообще тяжело смотреть. А когда это еще происходит и с залом, твое восприятие фильма обостряется и искажается. Но сейчас мне интересно посмотреть свой фильм с залом. Ведь, с другой стороны, важно понять, как люди реагирует на картину. Хотя, в любом случае, на «Кинотавре» понимаешь реакцию киносообщества по дальнейшим разговорам, обсуждениям, которые возникают, когда сталкиваешься с теми же людьми, которые посмотрели твою картину, на ужине или на пляже.
Безусловно, если зал воспримет фильм плохо – это будет неприятно. Если картину хорошо – это будет очень приятно. Но, с другой стороны, надо понимать, что лента уже готова: какая есть – такая и есть. Я понимаю, чего хотел и каким образом мы пытались этого добиться. Как воспримет зал – мне важно и интересно, но если воспримет плохо, падать в обморок и рвать на себе волосы я, наверно, тоже не стану.
Конечно, когда находишься на «Кинотавре», начинается некая шизофрения. Поскольку твое кино сравнивают с картинами твоих коллег и выясняют, лучше ты или хуже. В этом есть что-то отчасти искусственное, потому что довольно сложно сравнивать столь разные картины.

Корреспондент:
Какие у Вас ожидания от предстоящего конкурса?

Андрей Прошкин:
То, что касается этого года, думаю, довольно сложно что-то представить, предугадать. Судя по именам, это должна быть довольна сильная и интересная программа очень разных режиссеров, и я думаю, что будет просто много достойных картин. Обычно в программе «Кинотавра» изначально можно выделить ленты, которые, видимо, будут интереснее остальных. А в этом году, заранее я не могу сказать: это – интересно, а это – так себе. Такое ощущение, что все фильмы мощные, и слухи это подтверждают: программа нынешнего года очень интересная. Честно говоря, когда я ее прочел, у меня сложилось ощущение, что я уже получил свой приз: даже попасть в эту программу приятно.

Корреспондент:
Какие у Вас ближайшие планы, над каким проектом Вы сейчас работаете?

Андрей Прошкин:
Сейчас я заканчиваю картину, которая, к моему глубокому сожалению, называется «Апельсиновый сок». На таком названии настояли продюсеры. Этот фильм абсолютно другого направления: зрительская мелодрама на троих, в которой главные роли исполняют Андрей Панин, Ингеборга Дапкунайте и Саша Яценко. Эта история получилась полуслучайно. У меня было свободное лето как раз перед запуском «Миннесоты», мне позвонили и предложили фильм. Показалось, что есть время и возможность эту историю более-менее быстро снять. Как обычно бывает, особо быстро не получилось. И в итоге, хотя картина снята раньше «Миннесоты», заканчиваем мы ее позже.
Если сравнивать «Миннесоту» и «Апельсиновый сок», то «Миннесота» мне интереснее. Это более небанальная картина, человеческая история, основанная на нестандартных и интересных характерах, в ней больше попыток искусства.

Корреспондент:
Какое кино Вам самому интересно как зрителю?

Андрей Прошкин:
К сожалению то, что у нас сейчас считается зрительским кино, довольно слабое. Например, характеры в нем – крайне плоские, и мне, как зрителю, такой фильм не интересен. Я больше всего люблю кино, где в центре есть характер, люди, которым я могу сопереживать и где есть метафора и взгляд на человеческую жизнь. Такое кино мне интересно и делать, и смотреть.