Спецкурс: Павел Костомаров, Светлана Проскурина и Юрий Коротков

7 июня 2011 года можно смело назвать учебным днем, поскольку было проведено сразу три мастер-класса. Правда, один из них — Павла Костомарова — неожиданно превратился в кинопоказ. Свое выступление Костомаров начал с признания, что ему не хочется рассказывать ни о технике, ни о «Я тебя люблю», ни о «Как я провел этим летом», хотя изначально его просили остановиться на этих темах. Он предложил показать фильм о съемках «Как я провел этим летом» с его же комментарием в реальном времени.


Правда, вначале все-таки ответил на ряд вопросов. Оказалось, присутствующих как раз интересует все то, о чем он говорить не желал. Например, его отношение к смешному, потому что от ужастиков российской жизни Костомаров как режиссер перешел к комедии. «Человек лучше всего погружается в страх и ужас, — отметил Костомаров. — Это наиболее мощные чувства. Фильмы ужасов — это самый эффективный способ коммуникации со зрителем. Следом идет смех, которого очень трудно добиться. Смех в «Я тебя люблю» связан с узнаванием зрителями самих себя».

Поскольку «Я тебя люблю» стал, пожалуй, первым прецедентом альтернативного, клубного проката фильма в современной России, был вопрос и о цифрах. Павел ответил, что легальный прокат пока не состоялся, хотя надежда на него есть. Пробные показы фильма в январе дали такой «сарафан», что сразу стали поступать предложения от разных площадок Москвы и Петербурга. Фильм уже в течение полугода идет с огромным успехом, на многих показах присутствуют авторы фильма, отвечая после сеансов на вопросы зрителей. Количество людей или собранных денег Костомарову не известно.

Также он рассказал о своих взаимоотношениях с разными режиссерами, с которыми случилось поработать. «Попогребский и Хлебников — это режиссеры, с которыми мне интересно, — сказал он. — Режиссер должен быть старшим братом. Ты все время смотришь на него снизу вверх. С Учителем и с Манским такого счастья не было. С Лозницей вначале было, потом — нет». С Расторгуевым есть полное взаимопонимание. На вопрос о том, согласился ли бы он работать с дебютантом, Костомаров прямо не ответил. Ему важно понимать, что за человек этот дебютант. Помимо этого, Павел рассказал о своей странной биографии, в которой локальные стремления воплощались в глобальные достижения.

Наконец, он запустил фильм, однако предупредил: «Мне Михалков подарил на «Золотом орле» компьютер. Сейчас я с него буду показывать кино, но возможны глюки». В зале раздался хохот. Дальше был показ фильма о фильме (в несколько сокращенном варианте) с комментариями — в основном, байками и анекдотами, но и некоторыми техническими подробностями, в частности, о работе с камерой Red. В фильме присутствуют фрагменты, где участники съемок снимают происходящее на телефоны и фотоаппараты. По словам Павла, именно когда они с Расторгуевым делали этот фильм, ему и пришла в голову идея формы «Я тебя люблю». Таким образом, хитрый Костомаров затронул все три заявленные темы и даже перевыполнил план.

Светлана Проскурина провела итоговый спецкурс, на котором строго указала режиссерам короткого метра на ошибки. Впрочем, комплименты тоже прозвучали. Поначалу Светлана была настроена благодушно. Она предложила атмосферу праздника не разрушать и сказала, что самые отважные могут потом, если захотят, подходить к ней отдельно, и она расскажет, что у них не получилось. Свою заинтересованность в их работах она выразила так: «Я слежу за тем, что делают молодые люди. Мне важно понимать, какую стилевую культуру они приносят».

Проскурина предложила присутствующим выбрать формат встречи. Короткометражники оказались настойчивыми и потребовали рассказать про каждый фильм понемногу. Разбор начался с общих замечаний. «Важно, насколько серьезно вы относитесь к процессу, как выглядите, приходя на площадку. Потому что в картине вы будете видны все время, начиная с титров. Надо быть изящным, смелым. Не ешьте плохую еду и ешьте отдельно, — наставляла Светлана. — Меня удручает то, что многие из вас пишут для себя сами. Вы не приносите новых энергий, ведете рациональный диалог с самим собой». Почти все сценарии, написанные авторами, по ее мнению, бывают с изъяном.

Последним фильмом, показанным в программе, был «БРАТиЯ», поэтому Проскурина начала разбор с него. Она сказала, что Дмитрию Дюжеву особенно сложно, потому что он сложившийся человек. Из увиденных в этот раз картин Светлана выделила «Шиповник» Нигины Сайфуллаевой. На него пришлась львиная доля критических замечаний, как положительных, так и отрицательных. На примере этого фильма Проскурина обратила внимание на ошибки, характерные для многих участников. Начало с беспрерывными крупными планами, когда зритель еще не захотел вглядываться в лица, неумение режиссера дистанцироваться от актеров, работу оператора в интерьере. Далее мэтр подробно разобрала все ошибки «Шиповника».

Остальным досталось еще сильнее. Светлана Проскурина сделала все, чтобы сбить с режиссеров, даже призеров фестивалей, любую возможную спесь. Она коснулась перенасыщенности фильмов деталями, роли которых режиссеры не знают и работать с которыми не могут, невнимания к звуку. «У режиссера должна быть воля, — сказала она, — и он должен работать медленно. К середине картина начинает жить своей жизнью, и нужно услышать, как она сама о себе рассказывает, оставить рациональный подход».

Главное открытие фестиваля для Проскуриной — «Незначительные подробности случайного эпизода» Михаила Местецкого. Восхищение им она оставила на финал, по-голливудски. Не понравилось только название и несколько фрагментов из начала, а также представление режиссером своего фильма. Ну, и один из актеров, который вносит диссонанс. И еще фрагмент из финала. А в остальном — прекрасный фильм. После этого разбора Проскурина предложила желающим все-таки спросить о своих недостатках. Желающих было много. Это не мастер-класс, а баня, где быть отхлестанным веником — приятно и почетно.

На своем мастер-классе Юрий Коротков прочитал любопытную лекцию, где рассказал о том, что вредит кинематографу, сравнил сценарное мастерство с половым актом и поделил кино на этажи. Мастер-класс знаменитого сценариста был посвящен проблемам дегуманизации содержания сценариев и коммерциализации их воплощения. Коротков довольно язвительно отозвался о западном подходе к созданию фильма как проекта. «Американские специалисты учат наших сценаристов определять статус персонажа в цифровом эквиваленте», — сетовал он.

Коротков обратился к режиссерам короткометражного конкурса, признавшись, что ему понравилось то, что они привезли на «Кинотавр». Раньше студенты делали этюды, а не маленькие фильмы, получали за них призы на фестивалях, а «потом на полном метре возникала ситуация, когда на второй день съемок продюсер звонит с воплем о том, что режиссер две сцены не может рядом поставить». То был альбом фотографий, но теперь уровень работ вырос.

После исторического экскурса в недалекое прошлое Коротков перешел к основной части своего выступления, напоминавшей лекцию. Ее он выстроил по закону дедукции — переходя от общего к частному, периодически все разбивая по пунктам. Начал со своего видения кино. «Нет авторского и жанрового кино, — авторитетно заявил он. — Это изобретение недавнего времени. Полный бред». Деление это придумано критиками и вредит кинематографу. Потому что автору тогда приходится выбирать, в каком направлении он работает, а такого быть не должно. Привлечь зрителя — задача любого режиссера. А уже потом можно вложить в его голову все, что угодно.

Что же касается сценарного мастерства, то тут, по мнению Короткова, всего два правила:
«1. В отличие от прозы, каждая следующая сцена происходит в строгой зависимости от того, что происходило в предыдущей. Это своеобразная вязь.
2. Сюжет строится по принципу полового акта. Короткая прелюдия, затем серия незамысловатых движений по нарастающей, затем кульминация и — быстренько разбежались. В отношении перипетий важно это нарастание. Невозможно остаться на одном уровне, потому что внимание зрителя сразу потеряется. Если сцена замедляет действие, она должна быть удалена или сокращена».

После этих двух правил Коротков ввел деление кино на «этажи»:
«1. Действие, которое мы видим на экране, — повествовательный уровень.
2. Социум. Почему герой пошел туда? Почему он полюбил именно эту женщину?
3. Философское обобщение».
Идти всегда следует от первого этажа к третьему, а никак не наоборот. Проблема современного кино, считает Коротков, как раз во многом заключается в делении на две категории: либо все на уровне первого этажа, либо целиком на третьем.

От типологии Коротков перешел к частным примерам из собственной творческой биографии. Например, история создания образа Аварии для сценария, который потом превратился в фильм «Авария — дочь мента». В героине объединились два реальных человека: девушка по кличке Авария, у которой все действия заканчивались катастрофой, и девушка, которая про себя говорила, что она «дочь мента поганого». Следующим прообразом для сценария стал отец Короткова — простой инженер. Во время перестройки он пришел домой и сказал: «Мне объяснили, что я зря прожил жизнь». Фильм в результате должен был быть о катастрофе, которая случилась с людьми в этой стране, когда миллионы оказались брошены на произвол судьбы. Кому верить? От чего отталкиваться? Авария делает все, чтобы стать на ноги. Понимает, что нужны простые человеческие отношения. «Но получился нулевой боевичок, — заключил Коротков. — Фильм про папу. Режиссер стал Ильиным закрывать провалы юной актрисы. Здорово, но сценарий написан про девочку. Картина перекосилась». Так часто случается со сценариями: фильм уступает драматургической основе.

Есть три фильма, за которые сценаристу Короткову не стыдно: «Стиляги», «9 рота» и «Страна глухих». О «9 роте» он сказал, что отправной точкой для истории стала Белоснежка, которую он действительно видел во время службы в Афганистане: «Эта девка была для солдат-подростков полубогиней. Так появилась измочаленная, тупая родина-мать, которая провожает своих детей на войну». Есть и еще один важный момент, которого, посетовал Коротков, ни Бондарчук, ни критики не поняли. Все герои — части одного характера, Короткова. Они все идут на войну, но с войны возвращается не многообразие, а Лютый. Именно такие озлобленные люди пришли из Афгана.

Коротков рассказал также о новой своей работе «Пять невест», экранизированной Кареном Оганесяном. Авантюрный фильм о послевоенном поиске жен для военных должен выйти в прокат осенью. Поведал также о том, как отказался от работы над сценарием «Брестской крепости» из опасения цензуры и как согласился работать над сценарием фильма о князе Владимире. В биографии этого жестокого человека, русского варианта Калигулы, который нашел спасение в православии, Коротков видит большой драматургический потенциал.

Мастер-класс Коротков закончил напутствием: «Вы — самый строгий зритель своего фильма. Писать надо для себя, любимого».