Информационный портал
для профессионалов кинобизнеса
Реклама
3 июня 2008 00:00

Сергей Меринов: "Зритель истосковался по нашему, народному творчеству, по нашим мультфильмам"

Сергей Меринов: "Зритель истосковался по нашему, народному творчеству, по нашим мультфильмам"

С 29 мая 2008 г. ограниченным прокатом (дистрибьютор "Панорама кино") вышла третья часть сборника сказок "Гора Самоцветов".
"Гора Самоцветов" – это 104 сказки народов России, созданные художниками-аниматорами студии "Пилот". Каждый фильм из цикла - авторская работа, рожденная мастером с любовью. И, тем не менее, несмотря на различия между фильмами, в них чувствуется единый стиль.
Наш корреспондет встретился с режиссером-аниматором студии "Пилот" Сергеем Мериновым, принимавшим участие в создании серии мультфильмов, чтобы поподробнее поговорить об этом проекте.

Корреспондент
Каким образом вы выбирали сказки для проекта "Гора Самоцветов"?

Сергей Меринов
Изначально идею подал Александр Татарский. Он вспомнил, что в детстве у него была книжка сказок разных народов, которая так и называлась: «Гора самоцветов». И Он решил сделать такой проект, с максимально разными и интересными народными сказками. Когда худсовет студии стал выбирать, обнаружилось, что русских сказок из разных областей очень много, поэтому их получилось больше, чем сказок других народностей. То есть, есть ещё и пропорциональный принцип. Хотя, с другой стороны, некоторых маленьких северных народов осталось по восемь человек, но сохранились сказки очень интересные и колоритные, и мы их делаем. Вообще, мы хотели сделать сказки всех народов, живущих в России, поэтому в своём максимальном виде проект рассчитан на 104 серии, а первая часть – на 52. Это телевизионный формат, по количеству недель в году. Мы решили работать именно в этом формате, потому что устали от того, что нас нигде не показывают. Получается, что делаем вроде бы сериал, но состоит он из авторских фильмов. На сегодняшний день готово больше сорока картин. В следующем году планируем закончить первую часть, и тогда Первый канал обещает пустить серию в так называемую жёсткую ротацию (сейчас показывает только премьеры и не регулярно, а от случая к случаю). Мультфильмы всё же запоминаются, когда они повторяются; любимыми они становятся тогда, когда их уже знают наизусть. Они таким образом проходят «проверку зрителем. Мы очень надеемся, что наши фильмы, наконец, вернутся на экран, и люди будут знать и помнить не только «Жил-был пёс», «Падал прошлогодний снег» и «Пластилиновую ворону», но и новые произведения. DVD нам очень помогает: отдельные фанаты покупают фильмы на дисках. Пока в таком формате вышло 25 серий, но этого всё же мало, и эфир по телевидению, конечно, эффективнее.

Корреспондент
Хэппи-энды в ваших сказках (Ворона-обманщика прощают и учат рыбачить, лиса из «Жихарки» не сгорает, а только пачкается в саже) – это концептуальная идея проекта или просто так получается?

Сергей Меринов
Я думаю, это происходит из-за того, что в сказках в принципе хороший конец бывает чаще, чем плохой. Хотя в моём фильме «Куйгорож» конец грустный всё-таки. И ещё, конечно, из-за того, что мы работаем для детей, хотелось сделать проект добрым и светлым. В эту концепцию хэппи-энд очень хорошо укладывается. На самом деле сейчас главенствующая тенденция в мировой анимации – это вовсе не добрые и не светлые фильмы. Наши зрители от этого почти избавлены, хотя через телевидение эта чернуха просачивается. Даже очень хорошие фильмы есть, но они какие-то жуткие, страшные, грустные. Почему-то всё идёт в эту сторону. На фестивалях арт-проекты бывают очень интересные, но такие… Я недавно на «Кроке» отсматривал конкурсные работы – очень мало весёлых фильмов. То есть, много хороших и интересных, но весёлые можно пересчитать по пальцам одной руки, из пятисот работ! Видимо это просто мировая тенденция: весело и смешно не снимают, все хотят накопившиеся боль и раздражение выплеснуть на зрителя, совершенно непонятно, зачем. В чём зритель-то виноват? Это меня пугает. Лично мне доброго и позитивного очень не хватает. И у нас в студии подобрались такие люди, которым хочется весёлого и доброго.

Корреспондент
Мультипликация считается детским жанром. Те, кто её создаёт, – это наставники или сами в душе – дети?

Сергей Меринов
Специфика профессии такова, что все мы внутри – большие дети. Других людей тут нет, такая уж работа. Приходится оставаться детьми, и нам это очень нравится. Надо сделать так, чтоб маленькая дочка не расплакалась и не убежала от экрана, и чтоб большому сыну было интересно. Естественно, мы работаем для детей и всё время это проверяем. Если я не понимаю, что мне дальше делать, я обязательно советуюсь с детьми и с женой, так как она мать этих детей. Такой социологический срез, который всегда под рукой. Я думаю, это все так делают. Когда я делаю кино, для меня главный критерий – готов ли я показать это своему ребёнку. Это такой отдельный аниматорский мир и, по-моему, люди сюда за тем и приходят, чтобы не стареть. Вернее, когда приходят, они этого ещё не понимают, а вот остаются именно поэтому.
Конечно, многие уходят из анимации – это очень тяжёлый труд, остаются только те, кто без этого не может, кому это по душе.

Корреспондент
Вы сначала работали в рисованной анимации, а потом перешли в пластилиновую. Что вас сподвигло на это?

Сергей Меринов
Я лет двенадцать проработал в рисованной анимации, потом захотелось попробовать чего-то другого. Как раз тогда (это был конец девяностых) шёл бурный переход анимации на цифровую технологию, и я подумал – с рисованной мультипликацией всё понятно, а как другие виды на цифру переводятся? Родная «пилотовская» технология – пластилин была тогда в силу разных обстоятельств заброшена. Чуть ли не со времён «прошлогоднего снега» ничего не делалось, а мне стало интересно: как пластилин «подружится» с компьютером? Я стал эту нишу разрабатывать. Сначала сделал в издательстве «Дрофа» пару детских книжек по стихам Юрия Энтина: лепил иллюстрации из пластилина, снимал на цифровую камеру и потом на компьютере «собирал» картинки. Так я понял, что можно применить цифровые технологии уже и в пластилиновом кино. Мой первый фильм "Зверские частушки" (до этого я работал художником-мультипликаторм, а это была дипломная режиссёрская работа) был именно пластилиновым. Александру Михайловичу Татарскому очень понравилось. Решили возродить пластилин на «Пилоте» и сделать пластилиновые заставки ко всему проекту, чтобы было единое оформление у серии. После двадцати или тридцати заставок я уже сделал целую пластилиновую сказку.
В проекте «Гора самоцветов» есть моя пластилиновая мордовская сказка "Куйгорож", у Эдуарда Беляева удмуртская сказка "Солдат и смерть" и у Степана Коваля «Злыдни». Сейчас он заканчивает ещё одну, у меня тоже в запуске новая история. Все эти пластилиновые фильмы очень разные, так как авторы – разные. Но таких картин в проекте уже целых пять, плюс по-прежнему в каждой серии – пластилиновая заставка.

Корреспондент
Скажите, а как Вы относитесь к компьютерной анимации в чистом виде?

Сергей Меринов
Я к ней хорошо отношусь. Только надо понимать, что компьютерная анимация находится в этапе становления, поэтому очень много неумелого пока. Люди заново проходят весь путь анимации. Сейчас многие компьютерные мультфильмы похожи на то, что делалось в начале прошлого века энтузиастами, которые ещё ничего не умели. Это болезнь роста. Для меня нет проблем – в какой технологии лучше сделать мультфильм. Мультфильмы бывают хорошие и плохие. А компьютерные они, кукольные, пластилиновые или рисованные – какая разница? Надо делать хорошо. Например, «Рататуй» – прекрасное кино. А есть какие-нибудь фильмы вроде Final Fantasy, где по экрану ходят какие-то ожившие трёхмерные трупы. Хотели сделать живых людей, но пока не получилось. Просто идёт освоение инструмента. Хотя уже появляются очень приличные фильмы, сделанные на компьютере. У нас в проекте тоже есть полностью компьютерные ленты, например, «Жихарка». Но как она сделана – никого не волнует, потому что когда сделано хорошо – это всё равно hand-made. Компьютер – это тот же карандаш, просто более сложный. С ним стало намного проще работать в любых технологиях, даже в пластилине. Раньше надо было снимать всех персонажей одновременно и ещё, если там панорама идёт, двигать панораму. Это мог делать только опытный аниматор, который проработал уже лет восемь. Теперь компьютер позволяет каждого персонажа снимать отдельно и, если где-то ошибся, переснимать только его, а не всю сцену. То есть, пластилин был штучным производством, и если бы не компьютер – мы бы не смогли сейчас столько фильмов делать поточным производством.
В рисованной анимации компьютер позволяет одному человеку делать то, что раньше делали пятьдесят. Раньше в мультстудиях был так называемый «цех заливки», где работало пятьдесят девочек на муторной тяжёлой работе, а сейчас один человек может раскрасить весь фильм.
Компьютер – это хороший инструмент, надо только уметь им пользоваться. У нас есть критерий: «Хорошо сделано на компьютере – когда не видно, что это сделано на компьютере». Или – когда вообще не задумываешься, как это сделано. Если компьютерный фильм не нравится, значит, он просто плохо сделан. Тот же Pixar, например, начинал с «Истории игрушек», где герои – игрушки, а рисовать пластику живых людей американские аниматоры ещё не умели. Я считаю, что твою кухню и твои неудачи никто не должен видеть. Зрителю всё равно: учился ты, осваивал или нет. До него надо доносить только лучшее.

Корреспондент
Всё-таки для вас признание зрителя важнее, чем признание коллег по цеху?

Сергей Меринов
И то, и другое важно. Это просто разные ступени. Коллеги по цеху чаще обращают внимание на какие-то профессиональные вещи. Если есть их признание – значит, у тебя всё хорошо с ремеслом. Зрительское признание – это несколько другое. Оно значит, что-то, что ты хотел высказать, – нашло отклик. Идеально, конечно, когда профессионалам настолько интересно, что они смотрят не с профессиональной точки зрения, а как простые зрители. Значит получилось хорошее кино. Но в первую очередь все мы, конечно, работаем для зрителя. Работа для коллег – это очень тяжело. К сожалению, мы через это прошли в 90-е годы, когда фильмы шли либо к зарубежному зрителю, либо просто на полку, и их в стране никто не видел. Это было очень тоскливо. Всё-таки хочется, чтобы нас смотрели, мы работаем для детей и вообще для широкого зрителя.

Корреспондент
Скажите, изменилось ли что-то с уходом Александра Татарского?

Сергей Меринов
Мы очень хотим, чтобы ничего не менялось, и стараемся сохранять. Первые месяцы после его ухода вообще не было ощущения, что его с нами нет, просто казалось, что он не пришёл на работу. Где-то через полгода его заряд, его мотор, который ещё работал по инерции, иссяк, и мы понимаем, что нам надо попытаться заменить его. Вернее даже не заменить, а сделать так, чтобы студия продолжала работать на том же максимальном творческом уровне. Это нелегко. Когда он ушёл, мы поняли, что он для нас значил. То есть это был человек, который вёл студию за собой, знал, что будет дальше, генерировал бесконечные идеи, воспитывал учеников… Всё это было сосредоточено в нём одном. К сожалению, пока у нас не нашлось какого-то единого лидера. Нас поддерживает то, что он остался понемногу во всех нас. Мы стараемся хотя бы по частям его заменить. Не хочется снижать уровень. Это тяжело, но пока держимся. Это был, конечно, уникальный человек и надо понимать, что студия – творение его рук, его детище – а кем можно заменить отца? Хоть мы все и «большие дети», но теперь без папы всё-таки придётся взрослеть.

Корреспондент
Папы? То есть, вы скорее семья, чем трудовой коллектив?

Сергей Меринов
Да. Как я уже говорил, «Гора самоцветов», хоть и сериал, но состоит из авторских мультфильмов. Над каждым фильмом работает группа – 15 человек максимум. Можно назвать семьёй, а можно – экипажем космического корабля. Если нет психологической совместимости – работать вместе бесполезно.

Корреспондент
У Лизы Скворцовой, Вы наверняка её знаете, есть серия мультиков по сказкам (колыбельные). Вы не считаете, что вы как-то «пересекаетесь»?

Сергей Меринов
Мне приятно, что по нашим стопам пошли последователи. Ведь явно идея этого проекта навеяна нашим. Причём, я даже знаю, что они собирались делать заставки (не знаю, сделали или нет) к своим колыбельным. Но в принципе это всё, по-моему, хорошо. Успех Лизиного проекта – это доказательство, что все мы идём правильной дорогой. Никакой ревности нет. Ведь все мы не на пустом месте выросли, и у мастеров учимся и у коллег подглядываем удачные находки, это нормально и естественно. Еще наш признанный мастер Юрий Борисович Норштейн говорил "первая заповедь режиссера "Укради"...
Лично я вообще очень радуюсь, когда что-нибудь у меня «воруют», и потом это появляется в рекламе или ещё где-то. Это очень здорово, это значит, что я хорошо сделал.

Корреспондент
А не обидно, что это же вы придумали?

Сергей Меринов
В нашей стране такая проблема с правами на интеллектуальную собственность, что на них все давно махнули рукой. Если этим озаботиться, то будешь только этим и заниматься, как Успенский со своими правами на Чебурашку. Поэтому я отношусь к этому, наоборот, с радостью. Когда у нас в рекламу пива взяли шрифт из «Горы Самоцветов», и написали им слово «понты», получилось очень смешно. Значит, мы хорошо работаем, плохое не своруют. Я считаю, что «Колыбельные – это очень правильный и нужный проект. Мне действительно приятно, что стали появляться подобные проекты. Ведь сейчас делаются еще несколько подобных очень интересных и профессиональных проектов, такие как "Русская классика - детям" студии "Анимос" и "Белорусские поговорки" Михаила Тумели. Если это имеет успех – значит, зритель истосковался по нашему, народному творчеству, по нашим мультфильмам. Мы делаем сказки, Лиза – колыбельные, а кто-то, может быть, возьмётся за народные песни или танцы… Чем больше, тем лучше!

Реклама