Георгий Натансон: "Я считаю, что режиссер не должен ничего бояться в кино"

Наш корреспондент Людмила Темнова  встретилась с Георгием Григорьевичем Натансоном в его московской квартире, чтобы побеседовать о кино и о новых планах именитого кинорежиссера.  Разговор начался непринужденно с воспоминаний об актере Николае Черкасове, который снимался в фильме «Все остается людям».

Корреспондент
- Георгий Григорьевич, в этом году исполняется 45 лет фильму «Все остается людям». Расскажите об этой работе.

Г. Натансон
- Вся это история началась с того, что я предложил сценарий этой картины Ивану Пырьеву, директору студии. Он прочел сценарий и сказал, чтобы я пришел утром. Он всегда быстро читал сценарии. Я пришел. Надо сказать, что Пырьев часто бывал не в настроении, и он сказал мне: «Я буду разговаривать на худсовете по поводу твоего предложения». И вот, на худсовете первым выступил известный режиссер Арнштам, который сказал, что это пьеса "очень средняя" и очень многословная и что никакого кино из этой пьесы сделать нельзя. А следующим выступил Пырьев и обратился ко мне: «Георгий Григорьевич, Жорочка, вы учились во ВГИКе и получили диплом из рук великого Сергея Михайловича Эйзенштейна, вы работали у меня ассистентом на картине «Секретарь райкома» и   «В шесть часов вечера после войны» и хорошо работали, но вы ничего не поняли в кино, если вы приносите такую болтовню». И все было окончено с работой над фильмом «Все остается людям» на Мосфильме.

Корреспондент
- Когда же Вы вернулись снова к этой картине?

Г. Натансон
- Где-то месяца через два Алешин, известный драматург того времени, дал этот сценарий Киселеву, директору Ленфильма. Сценарий ему понравился, и он вызвал меня в Ленинград на постановку. Когда я приехал в Ленинград, я обратился к Николаю Черкасову. Он не снимался нигде более семи лет. Этот великий актер! Он дал сразу согласие. Я провел пробу его на академика Дронова, Андрея Попова на роль священника отца Серафима, Быстрицкую на главную женскую роль, хорошего актера Озерова на одного из учеников Дронова. И на худсовете выступил такой Чирстков, не Чирков, а Чирстков, критик и сценарист и сказал: « Мне очень мил этот молодой московский режиссер. Какая замечательная проба Андрея Попова на роль священника, хороша проба Быстрицкой на Румянцеву, Белявской на жену академика Дронова, но давайте посмотрим честно друг другу в глаза и скажем, что Черкасов в этих пробах творческий труп». Мне было это слышать странно. Мне посоветовали взять на роль Дронова Андрея Попова, а на священника подобрать другого актера. И все мои доводы за великого Черкасова, который сыграл Ивана Грозного, Паганеля, режиссера в фильме «Весна», Александра Невского были напрасны. А Черкасов был любимым актером у зрителей и любимец Сталина, он много раз его принимал у себя.

Корреспондент
-  Как  Вам удалось отстоять Николая Черкасова?

Г. Натансон
- Помог Товстоногов, художественный руководитель БДТ. Я расстроился и пошел к нему в театр. Тогда он был еще и общественный деятель. Он удивился: «Как это Колю не утвердили?!» и позвонил в Обком Партии. Из Обкома звонили уже Киселеву и настояли на новой пробе. Киселев вызвал меня и сказал, чтобы я в выстроенных декорациях снял первый объект и комиссия посмотрит, что получится. И я с Черкасовым, которого на худсовете уже назвали «актер актерычем», так как он много лет не снимался и весь был в театре, сняли первый дубль и его утвердили. Но во время монтажа Киселев меня очень просил выкинуть сцену со священником, так как в этом споре священник и Дронов были почти равными. Тогда к религии было отношение другое, не как сейчас. И Киселев сказал: «Я не заметил, а Пырьев сразу обратил внимание на то, что в споре где-то побеждает священник. Меня уволят с поста директора, если это сцена останется». Я ответил, что эта сцена очень важная и без автора сценария, я сделать это не могу. Я позвонил Алешину, тогда он отдыхал в Пярну, и он мне сказал, чтобы я передал Киселеву, что он не разрешает в этом споре убрать даже запятую. И я все оставил как есть.

Корреспондент
- И как  сложилась дальнейшая судьба фильма?

Г. Натансон
- Мы сдавали фильм с Киселевым в Смольном, где когда-то работал Ленин, а я там был впервые и очень волновался. И в маленьком зрительном зале мы должны были сдавать картину Первому секретарю Обкома Толстикову. Это должность Сергея Мироновича Кирова. Он был очень грозный и все картины Ленфильма сначала он просматривал и, если ему картина не нравилась, он не разрешал ее отправлять в Москву. Я пришел и сел в первый ряд на высокое кресло. Когда кончился просмотр, первый секретарь Обкома обратился к Киселеву: «Илья Николаевич, я вас поздравляю, вы сделали прекрасную картину. А почему же вы не пригласили на просмотр этого молодого режиссера?». А перед этим просмотром, другую картину Толстиков не пропустил, поэтому так переживал Киселев. Киселев сказал, что я здесь. Я встал с высокого кресла и только тогда он меня увидел. Толстиков пожал мне руку со словами: «Пожалуй, после «Чапаева» и «Депутата Балтики» это лучшая картина Ленфильма» и предложил мне переехать в Ленинград. Он спросил, какая у меня семья и пообещал дать мне двухкомнатную квартиру в новом доме, там же где и будет квартира у Товстоногова. Мне нужно было посоветоваться с мамой и, Толстиков сказал: «Звоните сейчас же и скажите матушке, что дадим трехкомнатную квартиру». Но из-за больного сердца мама отказалась переезжать в этот дождливый, холодный город.

Корреспондент
- После того, как фильм был принят, Вы повезли его в Москву?

Г. Натансон
- Да. В Москве в Госкино я сдавал его министру, который мне ответил, что фильм хороший, но его нужно показать в ЦК. После утверждения картины в ЦК фильм  вышел в прокат.

Корреспондент
- Георгий Григорьевич, после этого фильма Вы стали членом Союза кинематографистов. Расскажите, как Вас туда принимали.

Г. Натансон
- На второй или третий день после возвращения с картиной из Ленинграда я шел по коридору Мосфильма и встретил Ивана Александровича Пырьева. Его все уважали на Мосфильме и очень боялись. За глаза его называли Иваном Грозным. И вот, я вижу, на встречу мне идет Иван Александрович. Он ходил с палкой, немного наклонившись вперед, как Петр Первый. Он остановился, я тоже остановился. Коленки задрожали и, вдруг, слышу властный голос: «Жора, подойди ко мне». Я робко подошел к Ивану Александровичу, он меня обнял и сказал, не буду уж выражаться дословно, но все будет понятно: «Жора, я вчера один в зале смотрел твою картину «Все остается людям» и в финале разрыдался. Какого же ты …. мне вставил и всему худсовету!   Мы тебя принимаем в Союз кинематографистов». Пырьев был председателем Союза. Так я в коридоре Мосфильма был принят в члены Союза Кинематографистов. Это было 45 лет назад, в1963году.

Корреспондент
- В настоящее время Вы приступаете к работе над новым документальным фильмом о Татьяне Дорониной. Как Вам пришла идея сделать этот фильм?

Г. Натансон
- Благодаря книге, которую написала Татьяна Васильевна. Когда я ее прочел, мне захотелось сделать о ней документальный фильм. Я ей позвонил, мы встретились. Ей понравилась эта идея, и она дала согласие. Эту идею поддержал в Госкино Сергей Лазарук. Мы написали сценарий и отдали на конкурс. В этом году будет сниматься  эта картина.

Корреспондент
- Татьяна Васильевна будет принимать участие в съемках?

Г. Натансон
- Это мы еще обсуждаем. Мы хотели снимать в Лондоне и в Париже, где театр БДТ под руководством великого режиссера театра Товстоногова показывал «Идиота». Татьяна Васильевна была на этих гастролях вместе с Кешей Смоктуновским, и  они пользовались огромным успехом. Татьяна Васильевна гримировалась в театре в гримерной Сары Бернар – великой французской актрисы. Съемки планируются уже в марте. Нужно будет  поехать в ту деревню, куда  девочку Таню отправили из блокадного Ленинграда. Тогда детей переправляли через Ладогу под бомбежкой, а Таня чудом уехала на поезде. И сколько детей погибло! Трагедия. Об этом мы вспомним в нашей картине.

Корреспондент
- Другому Вашему фильму «Аэлита, не приставай к мужчинам» в этом году исполняется 20 лет. Там играет замечательная актриса Наталья Гундарева. Как возникла идея снять этот фильм?

Г. Натансон
- Этот фильм придумала Татьяна Доронина. Она играла эту роль в театре эстрады. Ей спектакль очень нравился и на съемках «Валентин и Валентина» она сказала, что можно сделать фильм по  этой пьесе, и что она  с удовольствием примет в нем участие. И когда я позвонил Радзинскому, автору пьесы, он ответил, что будет только счастлив, если Татьяна Васильевна сыграет эту роль. Планировалось начало производства, но во МХАТЕ произошел раскол. И Татьяну Васильевну выбрали руководителем той группы актеров, которых сократил Олег Ефремов. Так родился этот новый Театр. И когда, мы должны были начать работать, Татьяна Васильевна сказала мне: «Георгий Григорьевич подождите месяц. Я сейчас приняла театр. Это очень сложно. Я должна думать о новом репертуаре, о новых постановках. Давайте вернемся через месяц». А уже поджимали сроки запуска фильма. А я все тянул. И когда она еще раз попросила подождать 3 месяца, это почти срок производства фильма, мне сказали, что если я не начну съемки, меня снимут с производства и заменят фильм другой картиной. И тогда возникла идея пригласить Наташу Гундареву. Она прочла сценарий. Ей понравилось. И мы начали работать и я, конечно, чувствовал какую- то вину перед Татьяной Васильевной, но иначе тогда вообще бы не было картины.

Корреспондент
- Расскажите о Наталье Гундаревой.

 Г. Натансон
- Она, конечно, блестящая актриса, необыкновенной правдивости. Чтобы она не говорила про себя, она не играет, она живет. Там мы работали с артистом  Валентином Гафтом. Наташа впервые встретилась с ним  на съемочной площадке. И взаимно как актеры они друг другу понравились. И по ходу картины я придумал небольшие эпизоды, которых не было в сценарии.  Радзинский был  вечно занят. Он посмотрел уже картину готовую. В этом фильме   еще снимался молодой актер – Саша Кузнецов. Заметил я его на картине «Джек Восьмеркин американец». У нас он снимался очень хорошо. Потом мы с ним  много гастролировали, зарабатывали деньги, показывая картину. Вот так пропагандировали наше кино. А Наташа была такая розовощекая! С прибаутками, веселая! И вдруг, вот, инсульт…. Все надеялись, что она поправится. С Дорониной она, видимо, не была в дружбе. Они ведь вместе в театре работали и иногда, когда Доронина отказывалась от запланированного спектакля, по каким то причинам, заменяли спектакль с Гундаревой. Она  была такой рабочей лошадкой. Мы много с ней спорили. Наташа была творческий человек. Во время съемок она все время что-то придумывала. Что-то из придуманного я отбирал, от чего-то отказывался. Актеры всегда  приносят что-нибудь режиссеру и это ценно. А рождается  все это во время съемок. Для Наташи кино не было какой-то халтурой, нет, она играла  в кино так же как в театре. Наташа Гундарева была любимица публики.

Корреспондент
- Какое кино вам нравится смотреть?

Г. Натансон
- Мне не нравится смотреть современное кино. Я люблю старые фильмы, такие как «Большой Вальс», «Мост Ватерлоо», «Мужчина и Женщина». Мне всегда были интересны фильмы о любви. Очень люблю музыкальное кино.

Корреспондент
- Вы режиссер одного из лучших фильмов о любви «Еще раз про любовь». В одном из интервью Вы рассказывали, что Вам запрещали делать эту картину. Как это было? И кто помог  картине увидеть свет?

Г. Натансон
- Сценарий «Еще раз про любовь» запретил для постановки Алексей Владимирович Романов, Председатель комитета по кинематографии при Совете Министров СССР. Он мне сказал: «Как Вы можете после такой замечательной картины «Старшая сестра» браться за такой «антиморальный» фильм какого-то Радзинского?! Как может девушка, познакомившись в ресторане с молодым человеком, прийти к нему в гости и остаться ночевать? К чему вы призываете порядочных девушек? Советские девушки так никогда не поступят». И я вынужден был пойти к Баскакову и в течение полугода доказывать и убеждать, что я не сделаю «антиморальный» фильм. Я хотел сделать фильм о любви, об отношениях мужчины и женщины и Баскаков  в тайне от Романова нам разрешил приступить к работе.  Вместо  заявленного в сценарии лета пришла уже  дождливая осень, и мы много московских сцен  снимали в Сочи.

Корреспондент
- Георгий Григорьевич, а почему Вам не нравятся современные фильмы?

Г. Натансон
- Во-первых, сейчас нет таких драматургов, писателей как великий Виктор Розов, как Володин, как Алешин, как Радзинский. Радзинский сейчас превратился в историка. Он пишет очень интересные книжки, но драматургию забросил.  Чтобы получился хороший фильм, должен быть хороший сценарий, то есть должна быть драматургия хорошая.   Сегодня все эти огромные, многосерийные фильмы часто путаешь.  Когда начинаешь смотреть сериал, задумываешься: «Что это продолжение той картины или начало новой?» Все фильмы стали похожи.  И что самое страшное - нет положительного героя. Молодежи, особенно детям не с кого брать пример.

Корреспондент>
- А что Вы можете сказать про наших современных актрис?

Г. Натансон
- Как не грустно, но все они мимолетные звездочки за очень редким исключением. Нет такой актрисы как Доронина, как Гундарева, как Орлова, как Тамара Макарова.

Корреспондент
- А может быть нет таких ролей, где бы могли себя проявить актрисы?

Г. Натансон
- И это тоже верно. В сценарии, где слабая драматургия, не может быть хорошей роли для актера, но если актер сильный, он спасет, вытянет картину, но при участии режиссера.

Корреспондент
- Вы смотрели фильм Андрея Кончаловского «Глянец»?

Г. Натансон
- Смотрел. Во-первых, Юля Высоцкая хорошая актриса. Я это сказал Андрону, когда увидел первую картину с ней. Я даже спросил Андрона: «Ты открыл сначала в Юле актрису или любимую женщину?» Он ответил: «Любимую женщину. Я не знал, что она такая актриса». Я  знаю Андрона очень много лет. Он был на картине «Иваново детство» и  вместе с Андреем  Тарковским  переделывал сценарий, а  Никита тогда  был совсем юный мальчик. Он приходил на съемки и с восторгом  смотрел на Андрея Тарковского.

Корреспондент
- А кем Вы были на этом фильме?

Г. Натансон
- Я работал вторым режиссером на картине «Иваново детство».

Корреспондент
- После «Шумного дня», «Посла Советского Союза», «Старшей сестры», где вы были режиссером-постановщиком, Вы пошли вторым режиссером на дебютную картину?

Г. Натансон
- Да. Я много раз в интервью рассказывал, как я пришел на этот фильм. Об этом можно прочитать. Работать с Андреем было интересно. Он был очень одержимым человеком. Эта картина полностью Андрея, я ему помогал, как второй режиссер. Помню, когда Андрей монтировал картину, не хватало такого эпизода, когда стреляет немецкая батарея. Я ему сказал, что поеду в Красногорский архив и найду  хронику. Директор архива кинохроники предложил мне посмотреть кадры, где Геббельс валяется на улице и рядом 6 девочек, 6  его дочек и жена. Геббельс их отравил, когда Красные войска подходили к Берлину. Я был потрясен увиденным  материалом и рассказал об этом Андрею Тарковскому. Он засомневался и сказал, что  это не наша тема. «Андрей, это мщение за жизнь Ивана, за его судьбу, за войну, которую немцы устроили против великой нашей страны»,- убеждал его я. Он  отнесся отрицательно к этому, но я все-таки снял копию этой хроники и привез ему. Андрей посмотрел и вставил в картину. И когда Андрон Кончаловский увидел хронику, спросил: «Что это такое?» и посоветовал ее убрать.  Андрей все-таки оставил эти кадры в картине. И потом журналисты писали в газетах: «Какой гениальный Андрей Тарковский, что использовал военную хронику в фильме».

Корреспондент
- Георгий Григорьевич, чтобы Вы хотели сделать еще в кино?

Г. Натансон
- Очень бы хотел сделать картину «Жизнь и любовь Михаила Булгакова», но Госкино не поддержало мой проект.

Корреспондент
- Есть ли еще что-то, что расстраивает Вас?

Г. Натансон
- Я очень расстраиваюсь, что происходит в нашей стране. Раньше мы все жили дружно. Самая красивая актриса Грузии, талантливая красавица Медеа Джапаридзе  и ее муж, писатель и режиссер Резо были моими друзьями.  И их уже нет давно. У нас была совместная поездка по Европе, где были люди разных национальностей, и мы все дружили. А сейчас? Мы же видели, как избивали людей на митинге в Тбилиси. Это же ужасно!

Корреспондент
- В Вашей фильмографии есть фильм «Взбесившийся автобус». По жанру он резко отличается от тех фильмов, которые Вы снимали до этой картины? Почему Вы решили сделать этот фильм и не боялись ли Вы браться за боевик?

Г. Натансон
- Я считаю, что режиссер не должен ничего бояться в кино, если он владеет своей профессией и здесь не играет роли, какой по жанру он будет снимать фильм. Я прочитал в газете статью про захват детей в заложники и меня поразил этот факт. Я обратился к корреспонденту газеты «Правда» Николаю Кривомазову, который описал эту историю. Автором сценария мы были втроем:  корреспондент Николай Кривомазов, Давид Маркиш и я. Мы же в Израиле снимали! Тогда еще не было дипломатических отношений между Израилем и Советским Союзом, но Правительство Израиля допустило нас снимать. Они же приняли самолет и передали этих бандитов  нашим КГБэшникам. Это очень интересная история. И помог нам Игорь Иванов, который вел переговоры с Израилем. Тогда он был  просто обычным сотрудником МИДа, а потом  он стал Министром иностранных дел Советского Союза. Это единственный Советский фильм, который купили американцы у нашей страны.

Корреспондент
- Георгий Григорьевич, у Вас много кинематографических премий и я вижу, на полках стоят призы. Здесь все Ваши награды?

Г. Натансон
- Все, кроме одной награды. Сейчас расскажу. Когда мы закончили картину «Еще раз про любовь» через месяц или два был международный фестиваль в Колумбии в городе Картахене. И туда отправили 10 и более фильмов для продажи и одну картину на конкурс, но не нашу. И когда привезли на конкурс картину, конкурсная комиссия посмотрела и сказала двум представителям Совэкспортфильма, что представленная  картина «очень средняя» и попросили им показать, что еще привезли из Москвы. Тогда они начали показывать те картины, которые привезли на продажу. Среди них они увидели мою картину «Еще раз про любовь» и решили взять на конкурс. И начали звонить в Москву Романову, зная его отношение к картине. А тогда не было мобильных телефонов и надо было звонить через Америку или Мексику. Они не дозвонились. Срок принятия решения был коротким, и, кто-то подал идею показать фильм Советскому Послу в Колумбии. Послу «Еще раз про любовь»  понравилась, и он  сказал: «Давайте под мою ответственность». И картина получила Гран-при. И пошла сразу в продажу. И много стран купили эту картину.

Корреспондент
- И как на это отреагировал Романов?

Г. Натансон
- Романов вызвал меня к себе. Я вхожу в кабинет. Он такой строгий, говорит: «Георгий Григорьевич, я же вам запретил снимать эту картину. Почему Вы ослушались? Я знаю, это Баскаков. Он от меня уже получил выговор». Потом заулыбался и поздравил меня с премией. И сказал уже совсем другим тоном, указывая на стол: «Вот, видите,  стоит серебряная ваза, а внутри с краешка маленькая в два пальца  золотая пластинка с надписью на испанском языке. Мы Вам перевод сделали» и прочитал вслух: «Георгию Натансону за мастерство режиссуры, и за высокие моральные качества фильма». Потом добавил: «Воображаю, какие картины были на этом конкурсе, если ваша оказалась самой моральной». И только я хотел забрать вазу себе, как мне отказали под предлогом готовящейся выставки премий. Когда пошла перестройка, я позвонил Армену Николаевичу Медведеву, председателю Госкино и попросил его вернуть мне награду. Он дал поручение, но в итоге ее не нашли. Кто-то увел колумбийский приз из Картахены. Но это не Романов, он был честный человек».

Корреспондент
- Вы никогда не жалели, что выбрали профессию режиссера?

Г. Натансон
- Никогда не жалел, что выбрал эту профессию. Мой дядя был директором санатория работников искусств, и он брал меня к себе на все лето. И там я познакомился Марком Исааковичем Прудкиным и его женой, со скульптором  Верой Мухиной. Очаровательная, красивая женщина! И со столяром из МХАТа подружился. Он был секретарем комитета комсомола Московского Художественного Театра. И когда он уезжал, он сказал мне: «Жорочка, у меня на каждом спектакле есть два откидных места во МХАТе. Если захочешь ходить в театр, звони». И поэтому я все видел во МХАТе. Всех великих актеров: Качалова, Книппер-Чехову, Шевченко. Я и сейчас слышу  их голоса. Помню такой эпизод.  В очередной раз я смотрел спектакль, рядом со мной села очаровательная дивчина, колхозница. На сцене Хмелев играл Каренина. Когда он нашел письма Вронского, а  Анна  Каренина сказала в ответ: «Да я его люблю», эта колхозница на весь зал прокричала: «Молодец дивчина!». И то, что я увидел, навсегда привязало меня к актерству. Я очень люблю актеров. И когда  снимался фильм «Посол Советского Союза», я заезжал за Юлей Борисовой домой, а она однажды сказала: «Как Вы любите актеров! Точно так же относится к актерам  Иван Пырьев». Я Юле ответил: «Пырьев – мой учитель». Даже когда актер был не в форме, Пырьев никогда не ругал актера. Он ругал ассистентов, директоров, художников, чтобы взвинтить обстановку, подбодрить его, но актеров не ругал никогда.

 С ГЕОРГИЕМ НАТАНСОНОМ беседовала Людмила Темнова.