Информационный портал
для профессионалов кинобизнеса
Реклама
23 ноября 2009 16:35

Владимир Алеников: «Пора учиться ремеслу, а не искусству»

Владимир Алеников: «Пора учиться ремеслу, а не искусству»

Владимир Алеников – человек разностороннего таланта. Кинорежиссер, писатель, сценарист, продюсер, неутомимый авантюрист и экспериментатор. Член международного ПЕН-клуба, заслуженный деятель искусств России. Для зрителей, чье детство пришлось на первую половину 80-х, он, прежде всего, создатель любимого детского фильма-мюзикла «Приключения Петрова и Васечкина, обыкновенные и невероятные». Для тех, кто постарше – автор замечательной экранизации рассказов Бабеля «Биндюжник и король». Мы встретились с Владимиром Михайловичем, чтобы обсудить его новую картину «Улыбка Бога или чисто одесская история», которая выходит в российский прокат 3 декабря 2009 года (дистрибьютор - компания "Парадиз"). Разговор, начавшийся с признания в любви Одессе, вскоре перешел к куда более прозаичным проблемам.

Национальность – одессит

Корреспондент:
Ваш фильм воспринимается как признание любви Одессе – городу, окутанному огромным количеством мифов. Расскажите историю этой любви?

Владимир Алеников:

Я родился и вырос в Ленинграде и впервые оказался в Одессе после первого курса Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии, где учился на театральном факультете. И нас отправили «на картошку», как это было тогда принято. «Картошкой» почему-то оказался винный совхоз «Хаджибейский», который находится под Одессой. Воды там не было, и мы обливались вином из шлангов, спасаясь от жары. Хорошо помню первые мгновения пребывания в Одессе. Выйдя из поезда на привокзальную площадь, я стоял, озирался вокруг и немного опьянел от вида этого замечательного южного города. Так получилось, что я отстал от своей группы, и тут, видя мою растерянность, ко мне подошел небольшого роста человечек, который смерил меня с ног до головы и произнес с типичным одесским акцентом: «Доктор, вам нужен транспорт?» Это была первая фраза, которую я услышал в Одессе. И с этого началась моя любовь к этому городу. Есть много родственного между Питером и Одессой. Одни и те же итальянские архитекторы строили эти города. Их атмосфера очень близка. В Петербурге у меня было ощущение, что я нахожусь внутри одного большого круга интеллигентной молодежи. Все друг друга знали и ходили друг к другу в гости. В Москве это совершенно не принято. Здесь нужно задолго договариваться и тщательно готовиться к приему гостей. Москва – это много разных кругов, которые могут никогда не пересекаться. В Одессе же все было, как в Ленинграде. Ну, а главное, - это особый, только этому городу присущий язык. Одесситы с рождения разговаривают на специфическом языке. Ты никогда не знаешь, шутят они или говорят всерьез. Они очень открыты, доброжелательны, ироничны. И это передается из поколения в поколение. Недаром говорят, что одесситы – национальность.

Корреспондент:
В фильме важную роль играют одесские катакомбы. Когда Вы впервые оказались в них?

Владимир Алеников:

Я много слышал о катакомбах, но всерьез стал интересоваться ими, когда мне пришла в голову идея сценария «Улыбки Бога». Все началось с книги Георгия Голубенко «Рыжий город», которую мне прислали с предложением экранизировать ее. Я полюбил эту книгу, но был очень растерян, потому что не понимал, как из нее сделать кино. Книга состоит из большого количества рассказов, происходящих в разные времена. И я не представлял, как можно их соединить. Хотел даже отказаться, пока мне в голову не пришла идея с перемещениями во времени через катакомбы. Когда я сам очутился в катакомбах, моя мысль подтвердилась, потому что люди действительно пропадают там навсегда. Катакомбы лежат под всем городом. Это тысячи километров. В некоторых местах они идут в три яруса, а в других настолько сужаются, что ты вынужден ползти. Когда возводилась Одесса, из катакомб стали добывать известняк, который шел на строительство города. Книга называется «Рыжий город», потому что известняк рыжеватого цвета. Когда город был построен, многие богатые люди стали рыть под домами винные погреба. Сохранились по сей день подземные ходы из дворцов к морю, расположенных в нескольких километрах от берега. Затем контрабандисты прятали в них товар и тоже рыли для себя какие-то подземные ходы. Катакомбы, как кроличьи норы, идут во все стороны. И главное, что никакой карты катакомб не существует.

Корреспондент:
Как же в таком случае по ним водят экскурсии?

Владимир Алеников:

Экскурсию водят по крохотному кусочку, где провели свет и укрепили стены. Там скрывались партизаны во время войны, оттуда они устраивали свои вылазки, в катакомбах прятали невольниц, которых вывозили в стамбульские гаремы. Кого там только не было. И когда меня местные сталкеры водили по этим катакомбам, я, бывало, думал лишь об одном, что если батарейка фонарика сядет, мы никогда оттуда не выйдем. Это не только самый большой лабиринт на планете, но и самый неисследованный.

Борьба менталитетов

Корреспондент:
Присутствуют ли в фильме автобиографические элементы?

Владимир Алеников:

Конечно. Идея сделать главным героем американца родилась, потому что я довольно много лет прожил в Америке, снимал кино, преподавал в киношколе Лос-Анджелеса. Американцы обладают совсем другим менталитетом. Как я сказал, в Питере и в Одессе люди ходят в гости нередко без предупреждения. А в Америке нужно не просто заранее предупреждать, а договариваться задолго. Американцы вообще стараются планировать всю свою жизнь наперед. Молодой человек 18-ти лет уже точно знает, где он будет работать, жить, какой у него пенсионный план, и где он будет захоронен.

Корреспондент:
Зачем тогда жить, если все знаешь наперед?

Владимир Алеников:

В этом есть свои плюсы. Они не беспокоятся о своем будущем. Россияне куда более бесшабашны и менее практичны. И мне хотелось столкнуть эти два мира. Один – продуманный, прагматичный, наперед рассчитанный и другой – абсолютно стихийный, непредсказуемый и фантазийный. Первый мир представляет собой наш главный герой – молодой американец Алэн, которого играет Иван Жидков, а второй мир олицетворяет собой Одесса, потому что более непредсказуемого явления, чем одесситы, я не знаю.

Корреспондент:
Те одесситы и москвичи, которые уехали на постоянное место жительства в Америку, остались ли они такими, как прежде, или они тоже американизировались?

Владимир Алеников:

Если вы попадете на Брайтон Бич, то увидите, что там практически нет английских вывесок. Есть даже такой термин «рунглиш» - это чудовищная смесь русского и английского языков, на которой там пытаются разговаривать. Полицейских, которые там служат, обязывают учить русский язык. Все это выглядит как кусочек Одессы, перенесенный в Америку.

Доверительный монтаж

Корреспондент:
В фильме много эпизодов, снятых непрерывными кадрами. Почему вы решили прибегнуть к такому приему?

Владимир Алеников:

Это в своем роде мое ноу-хау. Мой предыдущий фильм «Пистолет (от 6 до 7:30)» был снят всего 15-тью планами. Там использована сложнейшая внутрикадровая мизансцена. Мы привыкли, что сцена бесконечно режется. Каждая склейка – это режиссерский диктат, игра со временем. Время можно растягивать или, наоборот, спрессовывать. Когда же монтажной склейки нет, время на экране соответствует реальному времени. И зритель, наблюдая такой кадр, на подсознательном уровне понимает, что режиссер его не дурит. Вырабатывается большее доверие к тому, что происходит на экране. В комедии, как мне кажется, такой прием еще никто не использовал. Обычно комедия строится на резких стыках и коротком монтаже.

Корреспондент:
Вам, наверное, приходилось подолгу репетировать?

Владимир Алеников:

Это требовало очень серьезных репетиций и концентрации всей съемочной группы. Как только кто-то ошибался, поворачивался в другую сторону или отвлекался, съемку приходилось останавливать и выбрасывать пленку. Было очень сложно, особенно в сценах с участием массовки. Иногда мы были вынуждены вставлять артистам наушники в уши и таким путем раздавать команды, потому что они не справлялись, путались. Актеры к подобной работе не приучены.

Корреспондент:
Зачем же Вам нужна была такая головная боль?

Владимир Алеников:

Мне любой ценой хотелось добиться ощущения естественности, чтобы условный мир стал более реальным. Эта естественность подсознательно увлекает зрителя. Во время съемок сцены пожара вся площадка была изрыта, и я угодил ногой в рытвину. Я разорвал связки, нога мгновенно раздулась, как воздушный шар, но съемки прерывать было невозможно. Поэтому в течение двух месяцев я скакал на костылях и передвигался на инвалидной коляске.

Корреспондент:
Какие материалы будут включены в DVD-издание фильма?

Владимир Алеников:

Впервые в России DVD выйдет на американский манер. В качестве дополнительных материалов там будет выложен сам фильм с моим подробным комментарием. Американцы уже много лет издают так свои фильмы. Я прошел целые университеты, смотря такие DVD. Там также будут выложены все песни, вошедшие и не вошедшие в фильм, которые были написаны специально для «Улыбки бога». И можно будет увидеть все сцены, которые были вырезаны из фильма на монтаже, это около 20-ти минут.

Корреспондент:
Каким количеством копий картина выходит в прокат?

Владимир Алеников:

К сожалению, небольшим. Компания «Парадиз» выпускает 50 копий.

Корреспондент:
Рассчитываете ли Вы окупить фильм в прокате?

Владимир Алеников:

Фильм получился не очень дорогим, если учитывать масштаб картины, где были и массовки, и разные эпохи, и всевозможные стихийные бедствия. Если бы не грянул кризис, мы бы его окупили. Но в связи со сложившейся ситуацией все расценки уменьшились вдвое и втрое. Ни прокат, ни телеканалы не платят сейчас тех денег, которые платили до кризиса.

Неформатное кино

Корреспондент:
Каким Вы видите зрителя Вашего фильма?

Владимир Алеников:

С моей точки зрения – это жанр, называемый в Америке «family movie». Семейное кино. Картина рассчитана на самую широкую аудиторию. Мы показывали фильм на разных фестивалях, где он взял кучу всяких наград. И я видел счастливых людей, которые выходили из зала со слезами на глазах. Мне безумно жалко, что картина выходит таким небольшим количеством копий и без той рекламной поддержки, которую она заслуживает. Мне кажется, что этот фильм мог бы изменить сегодняшнюю ситуацию в нашем кино. Я много раз слышал от разных людей, что «Улыбка Бога» - то кино, которого они так долго ждали и по которому соскучились.

Корреспондент:
Позитивное, доброе, жизнеутверждающее?

Владимир Алеников:

Именно. Картина могла бы стать хитом. Но для этого ее нужно было определенным образом преподнести. Удивительно, как ведут себя наши прокатчики. Меня спрашивали, почему я не взял никого из медийных артистов. Это при том, что у нас снялись Джигарханян, Карцев, Усатова, Панкратов-Черный, Мигицко, Гришечкин, Садальский, Долинский и другие. То есть я обязательно должен был пригласить кого-нибудь из той полдюжины раскрученных актеров, которые сейчас снимаются везде. Тогда был бы другой разговор. Извините, но это не наш формат, говорят прокатчики. У нас прокат диктует абсолютно неверное направление всего кино. «Family movie» - главный жанр во всем мире, приносящий колоссальные прибыли всем компаниям, - у нас практически отсутствует. Наши прокатчики не берут такие картины. А продюсеры, соответственно, их и не пытаются делать.

Корреспондент:
Как изменить эту ситуацию?

Владимир Алеников:

Прежде всего, должно вмешаться государство. Если государство дает деньги на фильм, то оно обязано и довести его до экрана. На сегодняшний день наше кино с точки зрения нормального бизнеса абсолютно убыточно. За последние 18 лет было сделано около 2 тысяч фильмов. Окупило себя меньше двух десятков. Это ничтожный процент. На западе всё иначе. Если фильм стоил миллион долларов, то западный продюсер рассчитывает получить как минимум десять процентов прибыли. Если будет больше, замечательно. Если прибыли нет, то его бизнес заканчивается. У нас же идея состоит в том, чтобы раздуть бюджет как можно больше. Продюсеры изначально отрезают от него кусок, а там уж, что будет, то будет. На сегодняшний день цена средней российской картины – 2-3 миллиона долларов. Это ни в какие ворота не лезет. Окупить себя такая картина не может никак. Разве что это будет гигантский успех, или будет организована гигантская рекламная компания, которая тоже стоит денег. Реально есть шанс себя окупить у картины, которая стоит не больше 500-600 тысяч долларов. Проблема также в том, что большинство российских картин рассчитано на очень узкую аудиторию. Изначально понятно, что никогда эти деньги не вернутся. Единственный профессиональный путь для российского кино, если мы хотим, чтобы оно возродилось, - это сокращение бюджетов, расширение целевой аудитории и, конечно, строительство новых кинотеатров.

Корреспондент:
Собираетесь ли Вы внести свою лепту в решение этой проблемы?

Владимир Алеников:

Я хочу попытаться хотя бы на нашей студии немного изменить этот менталитет. Мои студенты, которым я преподавал в Лос-Анджелесской киношколе, по окончании её снимали фильмы на очень небольшие деньги. Каждый год в Америке делается энное количество фильмов в рамках бюджета 150-400-ста тысяч долларов, которые приносят огромную прибыль. Это всевозможные жанровые фильмы. Почему они это могут, а мы нет?

Корреспондент:
То есть Вы собираетесь отучить нашего человека от воровства и желания легких денег?

Владимир Алеников:

Я не знаю, как решить эту проблему в рамках целой страны, но попытаюсь решить ее в рамках нашей студии. Если изначально человек заинтересован в том, чтобы прорваться и состояться, то деньги его должны интересовать во вторую очередь, если не в третью. Таких людей мы будем искать.

На учебу в Голливуд

Корреспондент:
Как Вы считаете, чему нашим кинематографистам, прежде всего, стоит поучиться у американцев?

Владимир Алеников:

В первую очередь, профессионализму. Американская съемочная группа – лучшая в мире, так как она состоит из узких специалистов. Когда, к примеру, вы приходите в больницу, вы видите, что по каждой части вашего тела есть отдельный специалист. Точно так же организована американская киногруппа. Такой узкий специалист всегда будет занят только своим делом, которое он делает хорошо, поскольку ему за это хорошо платят. У нас таких специалистов очень мало. Гигантский дефицит работников так называемого второго звена. Нет ни одного института, который готовил бы профессиональных ассистентов. В российских ВУЗах даже не обучают монтажеров. А это одна из важнейших кинематографических профессий. Кроме того, Голливуд за десятки лет своего существования отработал механизм создания хорошего среднестатистического кино – главного продукта, потребляемого зрителем. В Америке написано огромное количество учебников по созданию подобных картин. Всякий голливудский режиссер, владея этими несложными техниками, знает, как хорошо рассказать историю. А россиянин, который, возможно, в 10 раз талантливее американца, этого не умеет. Он снимает красивые картинки, в то время как история рассыпается на части. В наших киношколах по сей день учат искусству, а не ремеслу. А там – наоборот, поскольку искусству научить нельзя.

Корреспондент:
Когда Вы преподавали в Лос-Анджелесской киношколе, были ли среди ваших учеников россияне?

Владимир Алеников:

Половина студентов были американцы, другая половина состояла из иностранцев – европейцев, азиатов, латиноамериканцев и так далее. За 10 лет я видел одного единственного парня из России, который покрутился на паре лекций и исчез. Это притом, что на сегодняшний день обучение стоит не таких уж больших денег. Уже в Москве стоит дороже учиться. К тому же, там нет вступительных экзаменов. Платишь деньги и учишься.

Корреспондент:
Но ведь у нас тоже когда-то умели снимать жанровые коммерчески успешные картины. Неужели разучились?

Владимир Алеников:

Дело в том, что американцы создали эти методики и отработали их на практике. Наши выдающиеся режиссеры к той же методике приходили чисто интуитивно в силу своего дарования. Я показывал американским студентам новеллу «Колокол» из «Андрея Рублева» как идеально выстроенный голливудский фильм. Он сделан так, будто Тарковский держал в руках американский учебник по сценарному ремеслу. Хотя он его никогда не открывал. Или, например, «Баллада о солдате» молодого Чухрая, который вернулся с войны и, естественно, ни о каком Голливуде не имел представления. И в то же время это абсолютно голливудская картина, сделанная в соответствии со всеми канонами. Это правила, на которых строится вся мировая драматургия. Ты не можешь делать фильмы, не зная их. В российской киношколе мастер может полтора часа делиться со студентами своими воспоминаниями или размышлениями на ту или иную тему. Там это невозможно ни при каких обстоятельствах. Люди платят деньги и хотят за них получать конкретные знания. И в конце каждого семестра студенты заполняют анкеты, где оценивается работа преподавателя. На основании этих анкет школа принимает решение, продлевать контракт с ним или нет.

С государством или без?

Корреспондент:

А как Вы смотрите на недавнюю инициативу по изменению финансовых отношений между государством и кинематографистами, то есть, чтобы деньги государство выделяло ни на отдельные фильмы, а крупным кинокомпаниям, которые будут самостоятельно их распределять?

Владимир Алеников:

Я категорически не согласен с этой идеей. Она уничтожит российское кинопроизводство в принципе. Голливуд делает в среднем 600 фильмов в год. Около 100 из них производят так называемые «мейджоры» – крупные всемирно известные студии, как Universal, MGM, DreamWorks и так далее. Но основную продукцию – оставшиеся 500 фильмов – создают небольшие продюсерские компании. Если сейчас в России весь объем государственной помощи будет передан крупным компаниям, это уничтожит всех независимых продюсеров. Конкурировать будет невозможно. Реальное производство и финансирование передается в руки нескольких человек.

Корреспондент:
Которые будут делить эти деньги между собой?

Владимир Алеников:

Естественно. С точки зрения президентов этих крупных компаний, которых можно перечислить на пальцах одной руки, это, конечно, верное решение. У них все заботы прекращаются, и они сами решают, как распределять эти деньги. Но это уничтожает всякую инициативу и конкуренцию со стороны тех, кто к этим деньгам доступа иметь не будет.

Корреспондент:
В Соединенных Штатах вообще не существует государственной поддержки кинопроизводства. Одни сегодня говорят о том, чтоб в России также следовало бы ее отменить, передав эти функции частным инвесторам. Другие напротив считают, что без государственных денег наш кинематограф рухнет. Как вы смотрите на этот вопрос?

Владимир Алеников:

Если быть честным, я согласен с теми, кто считает, что господдержка – это порочная система. Представим на секунду, что государство перестало участвовать в финансировании фильмов. Да, какое-то время будет тяжелый период. Когда привыкаешь к даровым деньгам, отучиться от этого не так легко. Но в дальнейшем обязательно появятся инициативные люди, которые смогут в этой ситуации действовать. Ни нефть, ни газ не приносят таких дивидендов, как кино. Каждый год в мире выходит несколько картин, которые стоили копейки, а принесли сотни миллионов прибыли. Всем известный пример – «Ведьма из Блэр» или недавний ужастик «Паранормальное явление», который стоил 11 тысяч долларов, и на сегодняшний день заработал 65 миллионов. Моя предыдущая картина «Пистолет (от 6 до 7.30)» стоила 50 тысяч долларов. И она представляла Америку на Международном кинофестивале в Монреале. То есть дело не в деньгах. Все упирается в менталитет. В Америке, когда человеку исполняется 18 лет, он начинает жить самостоятельно. И никто по этой причине не умирает. А у нас будут кормить – поить ребеночка до 40-50 лет. То же самое в кино. Если продолжать всячески поддерживать, то так оно и будет. Потому что мы всегда надеемся на доброго дядю. Когда рассчитывать можно только на себя, включаются другие механизмы, другая энергетика, и человек начинает ворочать мозгами.

Планы большие

Корреспондент:
В заключение нашего разговора я бы хотела узнать подробнее о Вашей деятельности на посту художественного руководителя Центральной Российской Студии Документальных Фильмов.

Владимир Алеников:

Есть несколько тематических направлений. Одно будет посвящено созданию фильмов об истории России. Другое – фильмам о современной жизни наших соотечественников в России и за рубежом. Есть также православное направление, которое мы будем реализовывать в сотрудничестве с православной церковью. Помимо этого мы планируем создавать картины совместного производства с другими странами. Есть в планах и игровое кино. Мне бы хотелось запустить несколько проектов жанрового недорогого кино, чтобы попытаться переломать сложившийся менталитет с раздутыми бюджетами. Мы будем искать талантливых режиссеров – дебютантов и учить способную молодежь. Готовимся также к открытию своего интернет-канала с круглосуточным вещанием. Он будет в первую очередь ориентирован на подростков.

Корреспондент:
Расскажите о курсах, которые Вы планируете открыть на базе студии. Чем они будут отличаться от ВГИКа и Высших режиссерских курсов?

Владимир Алеников:

Совместно с Европейской киноакадемией мы планируем с нового года запустить на базе студии курсы для режиссеров, сценаристов, актеров и операторов, которые будут рассчитаны на 3-4 месяца. Будем преподавать ремесло для людей, которые уже имеют какое-то образование, с тем, чтобы потом они же и работали на студии. Создадим свою профессиональную базу.
 
Корреспондент:
В качестве преподавателей будете приглашать зарубежных специалистов?

Владимир Алеников:

Возможно. Но, скорее всего, основной преподавательский состав найдем здесь. Мы хотим пригласить Александра Митту, так как он, на мой взгляд, в России единственный и уникальный профессионал в области преподавания режиссуры и кинодраматургии. Если он примет наше приглашение, мы будем счастливы. Прежде студия располагалась в здании на Лиховом переулке, которое отошло патриархии. В течение нескольких лет студия просто прозябала. А сейчас она получила новое четырехэтажное здание на Кулаковом переулке недалеко от метро Алексеевская. Там строятся павильоны, оборудуются классы для школы. Если нас не подведут строители, то с января студия и курсы начнут активно работать.
Автор:
Ксения Сахарнова
Реклама