Станислав Говорухин: «Нам нужен закон о квотах»

Станислав Говорухин – не только известный режиссер и актер, но и депутат Государственный Думы Российской Федерации, участвующий в работе этой структуры, начиная с первого (1993) созыва. За эти годы он принял участие в разработке многих законопроектов, в том числе ФЗ «О государственной поддержке кинематографии в Российской Федерации», который был принят в 1996 году. После избрания в ГД пятого созыва С.С. Говорухин – член Комитета по информационной политике, информационным технологиям и связи. Режиссер и депутат рассказал о законотворческой ситуации в сфере культуры и кинематографии и кинематографической ситуации в целом.

Корреспондент:
Станислав Сергеевич, после «Кинотавра-2009» на круглом столе в Госдуме Вы резко высказались по поводу кинематографа молодых режиссеров – что Вас в нем не устраивает?

Станислав Говорухин:
Этот кинематограф меня как раз больше устраивает, чем не устраивает. Если уж говорить всерьез, то сегодняшнее американское кино, которое показывают у нас в кинотеатрах, – это парад аттракционов, в нем есть то, что нужно поп-корновой публике – кровь, насилие, трупы, там все должно двигаться, рваться, стрелять, потому что иначе этот зритель просто ничего не поймет. Пока длится фильм, он жует поп-корн, выходит в фойе за пивом, разговаривает по телефону, посылает эсэмэски…
Поэтому, если на что-то и надеяться, то это на фильмы молодых режиссеров, потому что они единственные, кто занимается предметом искусства – то есть жизнью маленького человека, его страстями, страданиями, бедами. Они рассказывают о свинцовых мерзостях нашей жизни, и это путь к правде. А то, что мы видим на экранах, может вообще привести к какому-то безвыходному состоянию. Я особенно почувствовал это после «Аватара». Многие говорят, что это революция в кино, но, на мой взгляд, это тоска смертная – через двадцать минут мне стало скучно, это скорее не революция, а контрреволюция.
Думаю, кинематограф еще лет десять будет болеть этой болезнью, развивая новые технологии, – мы тоже будем снимать в трехмерном пространстве. Но это путь в никуда. И в этом смысле наше кино молодых режиссеров как раз вселяет надежду. Хотя есть фильмы, которые сделаны просто для того, чтобы получить какой-нибудь призок на западном фестивале. А для этого надо показать западным интеллектуалам Россию такой, какой они ее себе представляют, – невежественной, грубой, дикой, агрессивной азиатской страной. Но это не относится к таким, на мой взгляд, шедеврам, как, скажем, «Волчок». Эту картину я посмотрел на «Кинотавре», и она до сих пор меня не отпускает. Так что не такой уж я противник этого кино.

Корреспондент:
В таком случае, чем не угодил Вам «Бубен, барабан» Алексея Мизгирева?

Станислав Говорухин:
Этот фильм возмутил меня и даже оскорбил, потому что там речь идет о районной библиотекарше – то есть о представительнице тех людей, которых я хорошо знаю, поскольку всю жизнь с ними связан. Я и сегодня помогаю трем-четырем библиотекам – иногда своими деньгами, но чаще бюджетными, конечно. Получая гроши, питаясь, можно сказать, одним воздухом, эти библиотекари, музейщики, учителя, клубные работники в свое время – в страшные 90-е годы – просто спасли нашу культуру. Однажды в Курской художественной галерее спрашиваю учительницу из деревни, которая привезла туда свой класс: «Как вы там живете?» – «Ну что вам сказать? Хлеб не возят, радио не работает, газет нет, кислород пока есть». И представьте себе, что героиня этого фильма ворует книжки и продает на железнодорожной станции, где сама же и живет и где все друг друга знают. Такое возможно? Нет, конечно.

Корреспондент:
Но это фестивальное кино, которое не попадает в прокат. В лучшем случае его можно будет увидеть в «Закрытом показе» на Первом канале. В то же время отечественный кинематограф широко представлен в прокате и на телевидении низкопробными комедиями, примитивными мелодрамами, похожими друг на друга боевиками. Причем, надо заметить, в ряде случаев все это снято на государственные средства. Какой же тогда в этом смысл в таком кинематографе?

Станислав Говорухин:
С одной стороны, может быть, вы и правы. Но, с другой, все равно это лучше, чем, если бы ничего не снималось. Российское кино я смотрю все, между прочим, – все, что выпускается. Всегда покупаю видеокассеты, DVD-диски. Оно мне интересно, в отличие от американского, которого мне даром не надо. Из Америки смотрю только Вуди Аллена, хотя раньше мне нравились многие – тот же Скорсезе, например. Но все они, в том числе и серьезные режиссеры, стали работать на публику тоже, не стесняясь говорят, что снимают для 14-летнего цветного подростка.
Что касается российского кино, то в потоке ширпотреба попадаются и талантливые работы. Я отметил бы фильмы Оксаны Бычковой, Ларисой Садиловой, которая запомнилась мне уже первой своей картиной «С днем рождения!», Алексея Попогребского – на самом деле их немало. Для этих режиссеров не является самоцелью показать российскую грязь, чтобы понравиться западной публике.
Меня потряс фильм «Все умрут, а я останусь» Валерии Гай Германики. Также потрясло то, что это кино отвратительное, страшное и вместе с тем – художественное произведение. И оно же из головы не выходит, все время об этом думаешь. Я уверен, что зрителей, которым, как и мне, интересно российское кино, в нашей стране миллионы.

Корреспондент:
Недавно в Госдуме показали «Черную молнию», и депутаты высказались в том смысле, что этот фильм – наш ответ «Человеку-пауку», – как Вам это?

Станислав Говорухин:
Я там не был. Но считаю, что не надо никому отвечать. В области технологий мы никогда не догоним американцев, поэтому сможем им ответить, только сняв что-то типа «Летят журавли» или «Баллады о солдате». И это обязательно произойдет – я просто чувствую, что наши молодые режиссеры, когда им надоест работать ради какого-то фестивального приза, снимут настоящее кино.

Корреспондент:
Что Вы можете сказать по поводу новой системы государственного финансирования кинематографа – через правительственный фонд, который будет распоряжаться львиной долей денег, выделяемых на кино?

Станислав Говорухин:
Ничего прогнозировать я не могу, но вижу то, что происходит сегодня. Пока что, по-моему, уже год-полтора ничего не снимается. По крайней мере, на «Мосфильме», где все время работало до тридцати съемочных групп, сейчас ничего не производится, кроме сериалов, которые не зависят от госсистемы. Вот тут могу с уверенностью сказать, что это приведет к очень печальным результатам.
Ведь каждый день такой паузы приводит к тому, что из кинематографа уходят кадры – работники второго звена, на которых держится кино, настоящие мастера своего дела. Уходят куда-то работать, чтобы прокормить свои семьи. Повторяется ситуация 90-х годов, и это очень тревожит. Некоторые профессии даже полностью исчезли. Например, была такая профессия – шорник, который шьет седла, уздечки и прочее. Но никто сейчас не снимает фильмы, где нужна конница. Теперь это делается с помощью компьютера, «размножая» сто человек до нескольких тысяч.

Корреспондент:
Вам поступало предложение войти в состав правления этого фонда?

Станислав Говорухин:
Да нет – кому я нужен! Как он будет работать, как будут распределяться государственные деньги, кому, на какие проекты пойдут – говорить об этом еще рано. А время-то идет, кино не снимается. Это значит, что в кинотеатрах будет идти только американское кино, и к нему приучат уже новое поколение молодых людей. То, что сейчас происходит, это как огромный снежный ком – проблемы накатываются одна на другую, и становится все страшнее.

Корреспондент:
Но, может быть, это только несколько сложных месяцев. Зато в кино вернется госзаказ? Как Вы к этому относитесь?

Станислав Говорухин:
Госзаказ нужен, коль скоро основным продюсером у нас является государство. Об этом я и раньше говорил. Должен быть гарантированное вложение средств, хотя бы в такие проекты, в которых утверждается общественная идеология, нравственность, человеческая мораль, что угодно, в чем государство заинтересовано.

Корреспондент:
Вы свои фильмы снимаете тоже с помощью государства?

Станислав Говорухин:
А кто снимает без его помощи? Когда эти средства есть как основа, то включаются и какие-то другие, но чаще всего тоже государственные структуры. Ведь господдержка – это не только деньги Министерства культуры. Скажем, фильм Рязанова об Андерсене был частично снят на средства Газпрома, который является госкорпорацией. Картине  Валерия Тодоровского «Тиски» помогала федеральная структура, специализирующаяся на борьбе с наркотиками. «Пассажирку» я снял при поддержке РАО ЕС и так далее. Мне часто помогало правительство Москвы, у которого есть программа производства фильмов, правда, телевизионных, и на нее выделяются довольно большие деньги.
Так что куда ни кинь – всюду государство. А о каких-то частных вложениях в кинематограф я вообще не слышал. Кинематографисты попробовали жить самостоятельно, придумав свою модель: мол, мы сами сможем себя прокормить и даже приносить прибыль – в итоге к 1996 году кино рухнуло.

Корреспондент:
Два года назад в Госдуме V созыва Вы не вошли в Комитет по культуре, когда председателем был избран Григорий Ивлиев. Почему?

Станислав Говорухин:
Во-первых, мне тогда предлагали возглавить этот комитет, но я отказался, потому что последние годы своей жизни хотел потратить на кинематограф, а не на эту деятельность. Но не избрать Иосифа Кобзона, который обладал огромными возможностями как председатель комитета, – это было уж совсем неправильно. Он мог пойти к президенту, председателю правительства, что и делал не раз.
Если уж говорить о финансировании кинематографа и культуры в целом, то оно все время повышалось, начиная с того момента, как Комитет по культуре возглавил Николай Губенко; и когда я был председателем этого комитета, финансирование сохранялось хорошим, хотя это были самые трудные годы. Но особенно этот процесс набрал силу при Кобзоне, благодаря его личным возможностям. Да и вообще я всегда считал, что во главе комитета должен стоять человек, который не просто знаком с проблемами культуры, а знает их изнутри. Ну, например, не может же возглавлять комитет по экономике не экономист или комитет по безопасности – человек, который в этом ничего не понимает. Я убежден, что защищать интересы отрасли должны люди, для которых это святое дело.

Корреспондент:
Как Вы считаете, есть ли смысл расширить представительство деятелей культуры в Госдуме?

Станислав Говорухин:
Конечно, есть. Дума же в принципе занимается не политикой, а лоббированием интересов. Любой депутат в основном защищает интересы или своего региона, или своей отрасли. И чем многочисленнее будет это лобби, тем больше возможностей отстоять интересы культуры в парламенте.

Корреспондент:
Тогда как стало возможным принятие 94-го закона, от которого стонут все творческие работники, почему представители культуры не смогли этому противостоять?

Станислав Говорухин:
Должен вам сказать, что представители культуры в Госдуме горло порвали, пытаясь объяснить, что этот закон вреден, что нельзя подходить, предположим, к тому же сценарию как к какому-нибудь объекту промышленного характера. Но у нас ведь строгости российских законов компенсируются необязательностью их выполнения. Так и этот закон – кинематографисты, насколько я знаю, научились его обходить.

Корреспондент:
Как Вы оцениваете свою депутатскую деятельность, и какие периоды для Вас были особенно плодотворные?

Станислав Говорухин:
Первые три созыва. Я был председателем Комитета по культуре, и именно тогда мы возродили кинематограф, начали устойчивое финансирование культуры, которое, как я уже сказал, увеличивалось из года в год. Это благодаря нам, членам Госдумы, в 1996 году был принят закон о государственной поддержке кинематографии. С тех пор кино, которое лежало в руинах, начало восстанавливаться. Сделано для отрасли было много, но, конечно, меньше, чем от меня можно было бы требовать.

Корреспондент:
Депутатская деятельность помогает Вам в кинематографическом творчестве или отвлекает от него?

Станислав Говорухин:
Да нет, не отвлекает. Раньше я был сильно загружен в Госдуме и снимал кино только в парламентские каникулы. Мне как раз хватило этого времени, чтобы снять, скажем, «Ворошиловского стрелка». Ну а сейчас как-то это совмещаю.

Корреспондент:
Вы входите в Комитет по информационной политике, информационным технологиям и связи, который возглавляет Валерий Комиссаров. Что представляет собой Ваша деятельность в этом комитете?

Станислав Говорухин:
Да ничего не представляет, если говорить честно. Это все-таки не моя отрасль. А я лезу только в то, в чем понимаю. А тут я еще ничего не понял.

Корреспондент:
Какие сегодня нужны законопроекты, чтобы решить современные проблемы культурной отрасли?

Станислав Говорухин:
Начнем с того, что кроме законопроектов, есть еще и просто активная деятельность, когда надо прилагать усилия, чтобы изменить создавшуюся ситуацию. Во-первых, сейчас я поднял бы на ноги всех на защиту кинематографа. Для этого и законы не нужны, а нужно привлечь общественность, поговорить с президентом, председателем правительства, объяснить им, что наш кинематограф погибает – вот в первую очередь, что надо было делать сегодня. Во-вторых, конечно, нужно менять прокатную политику, вводить закон о квотах на иностранное и российское кино.
Года четыре назад его предлагали, но я тогда возражал: давайте подождем год-два, потому что сейчас кино на подъеме, дайте еще время. Но, как показала жизнь, этот закон, конечно, надо было принимать уже тогда. Если бы государство заставило прокатчиков показывать российские фильмы, в кинотеатры пришли бы зрители, которые умеют и любят это смотреть, то есть люди постарше. А мы же всячески оттолкнули их от кинотеатров, никто из них уже туда не ходит, потому что не хочет смотреть американскую лабуду. К тому же, это очень дорого и им противен уже сам запах в сегодняшних кинотеатрах с его прогорклым маслом и жующими вокруг людьми. Российское кино, даже артхаусное, даже не очень зрительское, собирает полные залы на всех фестивалях, которые проходят, скажем, в Выборге, Челябинске, Минске. И этого зрителя можно было бы привлечь в кинотеатры, если бы был закон о квотировании.

Корреспондент:
У Вас были проблемы с прокатчиками?

Станислав Говорухин:
Да никаких проблем у меня не было, потому что все мои фильмы в прокате заранее были обречены на провал, потому что в кинозалах нет моего зрителя. Сегодня для того, чтобы фильм стал кассовым, надо потратить на его рекламу столько же, сколько на производство. И деньги эти не возвращаются – за исключением двух-трех картин, все остальные оказываются в убытке.

Корреспондент:
Но по телевидению Ваши картины идут успешно?

Станислав Говорухин:
Там же у экрана сидит советский зритель, который учился в нормальной школе, вырос не на криминальной улице, читал книжки, воспитывался на хорошем искусстве и хорошем кинематографе.

Корреспондент:
А сейчас над чем Вы работаете?

Станислав Говорухин:
Снимаю такую безделушку, довольно смешную комедию, но юмор там все-таки интеллектуальный, не такой, с которым зритель сталкивается в кинотеатрах. «В стиле «джаз» – так пока это называется.