Русские идут?

Венецианский кинофестиваль, 68-й по счету, закончился, как известно, триумфом российского кино – в лице одного из самых ярких его представителей, Александра Сокурова.

Несмотря на серьезный конкурс (не верьте тем, кто свидетельствует о явной слабости программы), Сокурову чуть ли не с самого начала прочили победу. Ну а когда премьера – ближе к концу фестиваля – состоялась, то в победе русского режиссера почти никто не сомневался. Реакция российских журналистов, которые обычно криво ухмыляются, не испытывая никаких патриотических чувств (так было, скажем, с триумфом Звягинцева, как сейчас помню) тоже была необычной: такого возбуждения, как в день премьеры «Фауста», я давно не наблюдала. Обычно столь не дружественные и друг к другу, и к режиссерам-соотечественникам,  на сей раз все слились во всеобщем экстазе; один восторженный репортер даже написал, что, мол, венецианская публика приняла фильм «с благоговением».
 
И хотя мне кажется это преувеличением («благоговения» при жизни и Бергман не удостаивался, обычно такие сильные эмоции могут стяжать разве что великие покойники), в целом этот репортер и иже с ним не погрешили против истины. Сокуров наконец взял венецианский барьер, получив одну из самых престижных наград второго по значению мирового смотра. Не преминув задним числом попрекнуть Канн и Венецию в том, что не заметили его усилий раньше, когда он лишь начинал свою «тетралогию зла», стартовав 12 лет назад фильмом о Гитлере.

Ну что ж, лучше поздно, чем никогда: в конце концов, его победа принадлежит всей стране, доказавшей - благодаря усилиям одного человека - что Россию рано списывать в архив как страну, что уже вышла из кинематографической моды.

Что и говорить, успех был такой (и президент жюри, Даррен Аронофски, и директор фестиваля, Марко Мюллер, искренно считают «Фауста» лучшим в программе), что дрогнул даже наш премьер: как рассказывает сам Сокуров, Путин позвонил ему ровно через семь минут после оглашения вердикта жюри. То есть Сокуров еще стоял на сцене, обнимаясь с Мюллером и Аронофски, как зазвонил его мобильный, в котором послышался растроганный голос представителя высшей власти.

Довольно-таки символично, учитывая «тиранический» дискурс тетралогии о власти, которую «Фауст» завершает: как вы помните, предыдущие части длинной сокуровской эпопеи повествовали о Гитлере, Ленине и императоре Хирохито. В одном из своих интервью Сокуров честно рассказал, что попросил у Путина денег на фильм лично и тот денег таки дал – ни много ни мало 10 миллионов долларов. Замечу в скобках, что это не так много, если учитывать огромный постановочный размах «Фауста».

Однако лучше эти десять, чем ничего: надо отдать должное г-ну Сокурову, он не из тех, кто использует кино в целях личного обогащения (намеки на это тоже содержатся в его интервью). Что правда, то правда – каждую копейку из отпущенных средств этот режиссер уж точно истратит на сложносочиненный костюм для героя, сколько бы он ни стоил, или на замысловатый грим, или на вирирование пленки, на кран, на камеру, на что угодно еще, лишь бы добиться нужного эффекта. Тем более, что на сей раз он столкнулся  с воссозданием среды – такой, чтобы напоминала то картины немецких экспрессионистов, то мрачные фантазии Дюрера или Босха.

Вообще работа проделана была колоссальная, что сразу чувствуется в каждом кадре: справиться с таким изобилием фактур раньше в нашем кино мог разве что Герман-старший или Тарковский. Скрупулезность же, как известно, стоит средств, и немалых: как сказал мне в интервью один известный зарубежный режиссер, он, мол, потому снимает фильмы на современную тему, что у него просто никаких денег не хватит воспроизводить прошлое. Поднять, так сказать, аутентичную картину мира в ретро-декорациях: такое роскошество мог позволить себе разве что Висконти, разоривший на съемках «Леопарда» своего продюсера вчистую.

Однако времена Висконти и иже с ним давно миновали: как сказал Сокуров в своей триумфальной речи, что, мол, культура не роскошь, а необходимое основание для развития общества и в наши времена она не должна быть осторожной и молчаливой, ибо в противном случае «нас проглотят». Нас – то есть тех немногочисленных адептов высокой культуры, на которую уже наступает со всех сторон массовая, сериальная продукция,  эрзац подлинного и откровенная халтура.

Фестивали в целом – в особенности такого класса, как Каннский или Венецианский (Берлинале будто намеренно исключил себя из этого списка – «благодаря» бездарному руководству Дитера Косслика), вносят свою лепту, если выражаться патетически, в духовный прогресс. Во время Мостры (так итальянцы называют свой фестиваль) или Канна мозг работает в ином режиме, более напряженно, чем в обычное время: этот драйв, мозговая атака, штурм, который обеспечивают нам такие интеллектуалы-киноманы, как Марко Мюллер или Жиль Жакоб, и есть свет в конце тоннеля, надежда на то, что искусство не умрет никогда, артикулируя смыслы. Опережая – как это случилось в ХХ столетии – даже литературу, что очень и очень непросто: у старшей музы, ясное дело, наработки покруче, образная система гибче, и семантика врастает корнями в античность.

И вот тем не менее: Бергман, Феллини, Висконти, Пазолини, Тарковский, да и режиссеры классом чуть пониже сумели-таки обойти даже литературу. Сейчас же период межеумочный: язык кино – тот, что изобрели лет сорок тому назад, развили и укрепили, устаревает, нужна новая кровь и новые силы.

Канн и Венеция эту новую кровь как раз и ищут – по закоулкам, по всей планете, отыскивая, надо сказать, порой такие сокровища, что и не снились. Жиль Жакоб вон отыскал же Вирасетакуна, экзотическую фамилию которого мы лет десять учили наизусть; таким же открытием стала оригинальнейшая – прежде всего по способу мыслить – Маржан Сатрапи, этническая иранка, живущая сейчас в Париже, эмигрантка поневоле. Звезда политического комикса, художница, происходящая из среды иранской интеллектуальной элиты, Маржан пришла в кино с автобиографическим «Персеполисом», полнометражным мультиком, получившим второй приз Канна несколько лет тому назад. Ее новый опыт – в игровом кино, с живыми актерами - фильм «Цыпленок со сливами» очаровал всех еще больше: это феерия о Любви и Смерти, о вечном и преходящем, о приоритете Искусства над всем остальным сделан с изяществом, даже некоторым щегольством, обнаруживающим разнообразие талантов мадемуазель Сатрапи. (Или – мадам? Как-то я встретила ее в аэропорту Ниццы глубоко беременную – сейчас ее ребенку уже, наверно, года три-четыре).  

Жаль, что ее фильму не досталось не единого приза, хотя, надо признать, в этом году Венеция не посрамила своего высокого статуса, отнесясь к финальному призовому раскладу с должной ответственностью. Во-первых, американец Аронофски не то что не «подсуживал» своим, но практически оставил Голливуд с носом, не вручив почти ни одной награды соотечественникам. Кроме «Кубка Вольпи» Майклу Фассбендеру – как лучшему исполнителю в фильме Стива Маккуина «Стыд», где этот актер играет бездушного сексоголика – порой на грани порно. Во-вторых, все главные призы достались картинам чуть ли не маргинальным – с точки зрения общепринятых вкусов: вместо того, чтобы вручить какой-нибудь там Кире Найтли, нещадно прокривлявшейся полтора часа в роли русской пациентки доктора Юнга в фильме Дэвида Кроненберга «Опасный метод» или, скажем, беспроигрышной суперзвезде Кейт Уинслет, Аронофски, ничтоже сумняшеся, находит малоизвестную пожилую китаянку Дини Йип, сыгравшую старую служанку в фильме «Простая жизнь».

Ну и так далее: Даррен Аронофски, честь ему и хвала, ловко раздал призы, отвесив солидную пощечину гламуру и мейнстриму, пусть и с приставкой «арт». И еще: именно здесь, в рамках Мостры-68, русское присутствие ощущалось особенно ярко. Если раньше, когда мы участвовали в Венецианском фестивале какой-нибудь короткометражкой, а я по привычке писала отдельную главу с неизменным названием «Русские идут», это вызывало смех у комментаторов в Интернете и даже у начальства, подписывающего полосу, то сейчас так можно, пожалуй, назвать и целую статью.

Логично:  нам достался главный приз, да и участие соотечественников в серьезных программах обозначено ярко, весомо и зримо. В «Горизонтах» был показан «Бирмингемский орнамент» Андрея Сильвестрова и Юрия Лейдермана, в «Венецианских днях» феминистская драма Ангелины Никоновой и Ольги Дыховичной «Портрет в сумерках», в программе короткого метра – десятиминутный фильм Алексея Германа-младшего «Из Токио» и, наконец, на открытии продемонстрирован документальный фильм Виктора Косаковского «Да здравствуют антиподы!».

Не знаю, последние ли это судороги некогда огромной кинодержавы или – хотелось бы надеяться! – проект на будущее, надежда и упование, что российский кинематограф жил, жив и будет еще долго жить…