ТОП-10
кассовых сборов

70-й Венецианский международный кинофестиваль (28 августа – 7 сентяюря 2-13 года) уже перевалил за середину, но откровений в конкурсной программе пока не снизошло. Хотя громкие имена в конкурсе уже отметились. Уже прошли показы лент «Парклэнд» Питера Ландесмена, «Теорема Зеро» Терри Гиллиама, «Том на ферме» Ксавье Долана, а вне конкурса была продемонстрирована картина «Мебиус» Ким Ки Дука.

Очередь, выстроившаяся из желающих посмотреть новый фильм Ким Ки Дука «Мебиус» из внеконкурсной программы, который раз подтвердила: конкурс конкурсом, но подчас из главного смотра выпадает самое интересное. Не попасть в конкурс можно по разным причинам, их миллион – начиная с чисто технических кончая политическими. Почему не попал в конкурс «Мебиус» - можно только гадать, да это и неважно. Важно, наверное, то, что знаменитый кореец не только не утратил запала, но девятнадцатый его фильм оказался сильнее и восемнадцатого, и семнадцатого, и шестнадцатого, и многих предшествующих. И дело не в шокирующих сценах вроде отрезания матерью полового органа у собственного сына или страстные постельные сцены той же матери с тем же сыном (причем уже после брутального материнского вмешательства – Ким Ки Дук есть Ким Ки Дук) – разумеется, не в них, но в том хитросплетении сюжетных линий, вздымающихся неожиданными и до оторопи остроумными монбланами смыслов.

История семьи, которая начинается ровно тогда, когда обезумевшая от ревности и злости мать, не сумев отрезать гениталии изменившему мужу, решает избавить от них потенциального ходока – собственного сына, вбирает в себя все фобии, все пороки и все надежды современного общества. Тут и насмешка над мужскими страхами, и тема всеобщего прощения, и проблема идентификации мужественности. Занятно, что единственным настоящим мужчиной в какой-то момент становится именно главный герой с отрезанным мужским достоинством.

Про конкурс, как всегда – у всех разное, порой даже полярное. Кому-то не мило засилье американцев в нынешнем конкурсе, кто-то считает, что изрядное количество американских фильмов придали энергичности конкурсной программе. Но скорее всего – и то, и другое понемножку. «Парклэнд» Питера Ландесмена, например – фильм, рассказывающий об убийстве Джона Кеннеди с точки зрения эмоционального состоянии людей, невольно вовлеченных в трагедию. Здесь оператор, случайно запечатлевший на пленку момент убийства, врачи, пытающиеся спасти тяжело раненого президента, брат Ли Освальда, убийцы, сам убийца, по иронии судьбы закончивший свой земной путь в той же больнице, что и его жертва. Весь набор американских примет крепкого, пристойного и необычайно скучного в этой пристойности кино, какие мы обязательно видим на каждом крупном фестивале. Это своего рода имиджевая вещь, свидетельство устойчивости – как английская королева в британской политике.

Англия вообще – страна повышенной устойчивости. Взять хоть их кинематограф – верность самим себе тут не меньше, чем верность королеве. Терри Гиллиам, скажем, твердо решил снимать один и тот же фильм до конца дней. По крайней мере, «Теорема Зеро» словно ручейком вытекает из его «Бразилии», объясняя нам все ужасы оруэлловского общества будущего. И, несмотря на очень благопристойную игру Кристофа Вальца, появившегося в образе гениального компьютерщика с прицелом на обретение смысла жизни с помощью высоких технологий, несмотря на насыщенность картинки объемными сценами будущего – какое-то грустное ощущение от выстрела из пушки по воробьям. Шаткая и не слишком новая мысль о том, что существование в полной пустоте лучше вечного ожидания виртуального яркого чуда, в новом фильме Гиллиама не получает необходимого развития.

Зато только еще выходит в апогей собственной орбиты юный канадец Ксавье Долан, вундеркинд мирового кино, снявший в свои 24 года пятый фильм, первый же из которых был отмечен в Каннах. Новая его работа «Том на ферме», где он сыграл одну из главных ролей, отличается удивительным для столь юного существа умением почувствовать все приметы нынешнего общества – страх перед новыми реалиями и одновременно – страх их не получить, нерешительность на грани трусости и массовая агрессия, застарелое ханжество и неловкие попытки преодолеть его. И все эти приметы Долан умеет показать на примере далекой фермы, населенной тремя людьми.