Человек кричит, а огонь горит

Ни мрачная драма о «постбалканском» синдроме с сильным антисербским акцентом («Ничей сын», режиссер Антон Остожик, Хорватия; кстати, третья работа Остожика), ни симпатичное путешествие по Вене в окружении «романтических» воров, женщин лёгкого поведения и нелегальных эмигрантов («Cоветы пана Куки», режиссёр Дариуш Гаевский, Польша), ни, к сожалению, российская cоциально-психологическая фреска «Четыре возраста любви» Сергея Мокрицкого не смогли потеснить явных фаворитов конкурса VI фестиваля кинематографических дебютов «Дух огня». Ими были и стали «Россия 88» Павла Бардина, один из лучших современных фильмов о неофашизме (специальный приз жюри) и пропитанная теплом, нежностью и лиризмом «Слепая любовь» Юрая Лехотского (Cловакия; Главный приз фестиваля «Золотая тайга»). «Бронзовую тайгу» получил турецкий фильм «о верной любви, преодолевающей все преграды» «Мой Марлон и Брандо» Хусейна Карабея, а «Серебряную тайгу» - «Дождь» Паолы Эрнандес, аргентинская мелодрама об одиночестве людей в большом городе. Моё личное отношение к «Марлону...» и «Дождю...» более чем спокойное, но жюри надо было что-то кому-то присуждать, уж если не за эксперименты в области киноязыка, то единственно за гуманистический посыл.

В программе российских дебютов призы распределились следующим образом. Приз имени Павла Лебешева за лучшую операторскую работу получил Михаил Мукасей («Снег тает не навсегда», режиссёр Виктория Маркина). Александр Коршунов, исполнитель одной из главных ролей в «Голубке» Cергея Ольденбурга-Свинцова, награжден актерским жюри призом имени Александра Абдулова за лучшую мужскую роль, а очаровательная Евгения Дмитриева, знакомая нам по некоторым телевизионным фильмам и сериалам — за лучшую женскую роль в фильме Андрея Силкина «Заза». «Заза», крепкая мелодрама с хорошими актёрскими работами, вполне заслуженно получила приз зрительских симпатий.

Седьмой «Дух огня» закончился шумом, гамом и треском «музыкального триллера» Сергея Соловьёва под названием «2АССА2». Название можно интерпретировать как «АССА в квадрате», ибо по степени экстремальности она превосходит «АССУ»-первую в несколько раз. Как и в фильме двадцатилетней давности, на довольно простенький любовно-криминальный сюжет нанизываются микроновеллы, скетчи, гэги и бог знает что ещё. Довольно большое место в «2АССА2» занимают автобиографические мотивы, связанные с изматывающими по нервности и длительности съёмками «Анны Карениной». Мир второй «АССЫ» держится на звуковой и визуальной агрессии и какой-то неизбывной, фатальной, смертельной горечи от несбывшихся надежд, пустоты и бессмысленности окружающего мира. Молодёжная субкультура во всём её сегодняшнем разнообразии Соловьёву, похоже, не очень интересна, не особенно близка. При всём уважении к певцу Сергею Шнурову и актрисе-певице Екатерине Волковой (Шнур играет сам себя, Катя — певицу, похожую то ли на Земфиру, то ли на Мару...), отвечать «за всю Одессу», то бишь за всю рок-культуру и «андерграунд», они не могут. Задача первой «АССЫ» была и проста, и сложна одновременно — ввести всю эту бунтарскую молодёжь в общекинематографический, общекультурный контекст, освежить предельно эстетизированную «реальность» cоловьёвского мира «подпольными» иронией, скепсисом, стремлением к вышучиванию и перевёртышам. Первая «АССА» получилась лиричной, я бы даже сказал, вкрадчиво-лиричной (или так только кажется за давностью лет?), и это заманивало, втягивало, даже если не было понятным по первому впечатлению. Вторая «АССА» бьёт наотмашь, выталкивает из себя,  «не позволяя» увидеть за собой... внутреннюю опустошённость «большого ребенка», великого САСа, в творческом мире которого «погибают» он сам (Режиссёр в исполнении Сергея Маковецкого), любимая актриса (Алика, она же Анна Каренина в исполнении Татьяны Друбич). А «мальчик Бананан»  (Сергей Бугаёв) — о ужас! - превращается в Подсолнечного Олигарха, зомби,  используемого в целях «новой экономической политики» (привет «некрореалистам» и прочим деятелям «параллельного кино»!).

Успокаивает одно — САС выкричался, а мы с предельной чёткостью поняли, кого он любит,  кого ненавидит и в чём видит призрачное, какое-то очень трогательное, иррациональное спасение.

...Ибо все умрут, а кино и музыка будут жить вечно!