Берлин возводит стены

Берлинале, который пройдет с 9 по 18 февраля 2012 года, чрезвычайно предсказуем. Искушенный наблюдатель даже самых главных фаворитов – будущих обладателей Золотых и Серебряных «Медведей» – может спрогнозировать с 70-процентной точностью.

Например, небольшой риск предположить, что главный, Золотой, «Медведь» может достаться «Пленнице» (Captive), первому международному проекту филиппинца Брильянте Мендозы. Его имя громко и непримиримо-альтернативно прозвучало на фестивалях модуля «Алло, мы ищем таланты» (например, в Локарно). Он награжден в Канне и регулярно входит во все десятки, дюжины и сотни кем угодно составляемых списков «режиссеров будущего». А тут, в «Пленнице», одновременно и гражданская война на родных для автора Филиппинах, и мусульманские радикалы-террористы, и заложники, и отважная европейка Изабель Юппер в числе последних, и столь актуальные в настоящем попытки диалога и взаимопонимания между разными типами существования. За всем этим недвусмысленно проглядывает метафора современного состояния мира – болезненных контактов старых евроценностей с новой агрессивностью исламского востока.


Хотя гадать на призы Берлинале занятие в целом довольно скучное. У журналистов в Берлине даже есть поверье, реалистичность которого подтверждается из года в год. Все явные претенденты на главные призы показываются для прессы неизменно в 8-30 утра (сов просят не беспокоиться). Эти фильмы отважно исследуют новые жанровые или даже этические территории, экспериментируют с драматургией и… ввиду своей герметичности имеют, как правило, ничтожные прокатные перспективы. Отсюда любопытные отдаленные результаты Берлинских фестов прошлых лет: кто теперь вспомнит громко победившую некогда южноафриканскую кинооперу «Кармен из Каэлитши», где все партии-роли из «Кармен» исполнялись на языке кхоса черными, иногда непрофессиональными актерами-певцами? Куда делось провозглашенное главным открытием 10-летия перуанское «Молоко скорби», мистически-реалистический эпос, в котором во влагалище героини произрастала картошка (пасленовые – символ южноамериканского континента)? Кого в мире заинтересовал турецкий «Мед», победитель-2010 – вы вообще о нем слышали?


Получалось, что, практически не влияя на ценностную систему координат современного кино и не устанавливая, в отличие, например, от Канна, новых трендов и мод, Берлин становился промоприставкой к мировой индустрии кинопроката. Европейский кинорынок, проходящий в его рамках, стал куда важнее и значительнее для киноиндустрии, чем сам фест, а главными событиями Берлинале и фильмами церемонии открытия, что особенно почетно, в последние годы становились «крупнобюджетники», по преимуществу американские, на следующий же день оказывающиеся в кинотеатрах. Так было в прошлом году – с «Железной хваткой» Коэнов, и в позапрошлом – с «Призраком» Романа Полански, и два года назад – с «Интернэшнл» Тома Тыквера... Берлин из инструмента продвижения киноискусства на рынок, по сути, превратился в ежегодную рекламную кампанию большого прокатного кино. И примирить две этих функции нормально функционирующего фестиваля никак не удавалось.


Однако Берлинале явно вступил в новую фазу существования. Его директор Дитер Косслик не только отметил 10-летие своей работы на этом посту почетной программой «Карт-бланш» в легендарном MoMA, Нью-Йоркском Музее современного искусства, но и уверенно продолжит: министерство культуры Германии благодарно продлило его контракт до 2016 года. Что тоже стало своего рода карт-бланшем – Косслик в этом году, кажется, приступил к преобразованиям.


В кои-то веки фестиваль открывается европейским фильмом. К тому же костюмным, демонстрирующим всю мощь еврокиноиндустрии и ее кадрового потенциала. Это испано-французский «Прощай, моя королева!» почти классика Бенуа Жако, в ролях – исключительно европейцы, в главной роли Диана Крюгер (глупо в этой ситуации называть международную звезду немецкого происхождения по-американски «Дайан»).


«Бескомпромиссного артхауса» в программе даже больше, чем обычно. Не знаю, каковы окажутся в процессе просмотра новый фильм очень пожилых братьев Тавиани «Цезарь должен умереть», «Милый друг» Деклана Доннеллана и Ника Ормерода, или «Нокаут» Стивена Содерберга, но факт: конкурс Берлина в этом году предъявляет сразу три «кросс-жанра». Ветераны кино Тавиани предъявляют фильм, значительной частью которого является спектакль. Костюмный и томно-мопассановский «Милый друг» с Робертом Паттинсоном сделан как раз людьми театра, отважными британскими экспериментаторами сцены, один из которых – Ормерод – даже и не вполне режиссер, а сценограф. Содерберг же плотно, вроде бы, спаял авторский подход к повествованию и монтажу с «фильмом боевых искусств» (даже в главной роли тут их рекордсменка). И при всем этом некогда традиционная для Берлинале обеспокоенность текущим политическим положением внятно проглядывает лишь в одном конкурсанте – в фильме «Просто ветер», который основан на реальных трагических событиях в Венгрии и рассказывает об убийстве в венгерской деревне одной цыганской семьи и о воздухе погрома, сгущающемся вокруг другой.


От большого американского кино Берлинале в этом году несколько отгородился. На условиях какого-то невнятного «специального показа» в конкурсе «Нокаут». «Железную леди» о Маргарет Тэтчер показывают в качестве «омажа» обожаемой Мерил Стрип. Да и страстно ожидаемый «Жутко громко и запредельно близко» Стивена Долдри оказался спецсобытием вне конкурса.


И это не говоря о том, что американское кино – то есть сделанное с голливудским натурным и постановочным размахом и исконными звездами – теперь оказывается даже и не вполне американским, а в той же степени и российским. Дебют Александра Роднянского в качестве продюсера американского фильма «Машина Джейн Мэнсфилд» Билли Боба Торнтона не может не впечатлить. Торнтон как актер, сценарист и режиссер – явление сугубо американское, возросшее на американской почве и ее соками напитанное. Тот факт, что его проект о кризисе американской семьи, действие которого разворачивается в конце 60-х в Алабаме (или «Ала-факинг-баме», как говорил один киногерой) – самом сердце американского духа и американской бездуховности, – реализован российским продюсером, вселяет в нас гордость. Хотя с горчинкой – ведь, таким образом, в берлинском конкурсе Россия хоть и оказалась (а с нами там это, в общем-то, редкость), но каким-то кружным путем и как бы с черного – американского – входа… Зато во второй по значимости, внеконкурсной программе «Панорама» наше окончательно родное – «Конвой» Алексея Мизгирева про жестокость русской жизни, разочарованность российских жителей и цинизм российской власти. Молодой армейский капитан конвоирует через безжалостную Москву юного дезертира...

В том же направлении, что и «Панорама» движется и Форум молодого кино, третья по значению программа Берлинале. В ней – «Завтра» документалиста Андрея Грязева об арт-группе «Война». И здесь тоже, как и у Мизгирева, Россия – пространство глубокого неблагополучия, а потому и больших страстей и огромной, видимо, страшной, возможно, неуправляемой энергии…
…Страна, для которой гармония – в прошлом, – хочется продолжить, вспомнив, что главное архивно-ретроспективное событие Берлина – «Красная фабрика грез», наиболее полная программа советско-немецкой кинофабрики «Межрабпомфильм», существовавшей с 1921-го по 1936 год.
Но в целом на поиски гармонии есть еще 10 дней.